В поисках слуги

Мое первое разочарование детства заключалось в том, что папин слуга оказался вовсе не папиным слугой, а его сотрудником. Просто я подумала, что если он служит папе, то, теоретически, может и мне, следовательно, нужно составить ему список дел. Я видела, что по дому он всюду ходит за папой, варит кофе. Ну, значит, слуга, заключила я. Прежде, чем отдавать приказания, я решила поинтересоваться у мамы, чтобы знать наверняка.

— Мама, скажи, Петрович — папин слуга?

— Нет, — засмеялась мама.

Почему она засмеялась, я не знаю. Мне это смешным не показалось. Мысленно я уже представляла, как он будет приносить мне тапочки, по утрам готовить завтрак и вместо меня ходить в детский сад. Сорокалетний мужчина. Ну, это ведь прекрасно, думала я, слуги должны быть старыми! С тех пор я начала искать себе слугу.

Все началось с того, что мы с Иванкой по дороге домой нашли спящего пьяницу в кустах. Я предположила, что раз мы его нашли, да еще и в таком виде, следовательно, он — наш и мы можем забрать его домой. Там мы его помоем, оденем, накормим и сделаем из него интеллигента. Нам было по девять. Домой мы его не забрали, о чем я очень сожалела. С тех пор на моем жизненном пути мне постоянно попадаются пьяницы. Они рассказывают мне о своих проблемах в семейной и личной жизни, и, в общем-то, тянутся ко мне.

Нам одиннадцать. Мы с Иванкой стоим на остановке. Из подворотни выходит, мягко говоря, нетрезвый человек и предлагает выпить с ним водочки. Мы учтиво отказываемся, после чего Иванка возьми, да и ляпни:

— Мы уже женаты, если что.

Я засмеялась. Он расстроился и ушел. Зачем она так ответила ему, не понимаю. Он вполне мог бы стать моим садовником, а теперь — ни водочки, ни садовника.

В плацкартном вагоне единственным свободным столиком оказался столик — кого бы вы думали? Конечно же, любителей крепко выпить, которые к тому времени были уже в хламину. Я села рядом и начала писать.

— О, а что ты пишешь? — спросил один из банды. — Ты про этих алкашей, что ли, пишешь? — он показал на своих друзей, себя таковым явно не считая, — так про них писать не надо.

— О, напиши про меня! Напиши! — радостно воскликнул голубоглазый, который, собственно говоря, и завел процесс спаивания вагона. — А хочешь, я тебе сюжет для рассказа дам? Оставь мне тетрадку, я тебе в два счета набросаю идею для сценария. На, пей! — он налил мне кружку пива. — Любишь женщину — покупай ей пиво, знаешь такую поговорку?

Рассказ он написал: историю своих отношений с женой. Этот листочек я берегу. Почему-то он мне дорог. На нем неразборчивым почерком написано:

«Семеро мужей с семьями едут отдыхать на озеро.

Там они снимают БУНГЕЛЬ.

Муж видит жену с другим мужчиной.

Ревность.

Он идет к другой женщине.

Жена видит его с другой женщиной и идет к другому мужчине.

Ревность.

Он идет к другой женщине.

Ревность.

Они вместе.

Конец».

Эх, надо было на режиссерский поступать с такой-то экспликацией!

— Если бы наш поезд превратился в вагон-ресторан и ехал долго-долго, до конца мира! — сказал кто-то за соседним столиком. В ту ночь в вагоне было выпито очень много. На одной из остановок голубоглазый вышел и люди уснули. Мне стало грустно. Я снова упустила шанс завести слугу, который, к тому же, пишет сценарии.