Вулкан

А еще тем летом в нашем городе чуть не произошло извержение вулкана. Честно-честно! Мы даже успели к нему подготовиться, но в последний момент всё отменилось. Нам даже было немного жаль. Слыханное ли дело: вулкан прямо посреди города! Это в Японии какой-нибудь такое возможно, на Гавайях или Таити (я их всегда путаю), может. А в нашем городе — это сенсация. Дело было так.

Было жарко и душно. Двигаться особо не хотелось. Валька с родителями на машине уехала к родственникам на Левый берег, а Артёма мы со вчерашнего дня уже не видели.

Над нашей лавочкой росла акация, единственная в нашем дворе. В смысле, акация единственная, а деревьев у нас было полным-полно, как лес, честное слово. А еще беседки и столбы для сушки белья. Так вот, акация была кривоватая, с очень твердой корой и раскидистыми ветками. Она самая последняя весной выпускала листочки, но зато и самая последняя их сбрасывала. Когда осенью тополя и абрикосы уже стояли голые, она одиноко зеленела. За это она мне и нравилась. Стойкое дерево.

Тень от акации хоть немного спасала от солнца. Без нее вообще было бы худо. Мишку так разморило, что он промахнулся по мячику и тот под лавочкой укатился в огородик Зои Степановны. Нам обоим было лень идти его доставать, поэтому мы с Мишкой просто откинулись на спинку. Мячик был ничейный, поэтому может и там полежать, ничего страшного. Тут мы услышали крики: «Дениска! Мишка! Ого-го!». К нам, не разбирая дороги, прямо через кусты, бежал Артем.

— Я бы сейчас не смог и пять метров пробежать, — Мишка с удивлением смотрел на приближающегося Артема.

— А я — даже трех.

Казалось, жара на него не действовала: он запыхался, с трудом вдыхая воздух, но не вспотел и даже не покраснел.

— Что случилось-то? — Мишка приподнялся со спинки и начал обмахивать себя рукой.

— Вы не поверите! Вот это да! Там… За гаражами, у дороги… Ну, где магазин и остановка… Там… Ух ты… И у нас теперь будет! — после каждой фразы Артем вдыхал побольше воздуха, но надолго ему не хватало. — Теперь по телевизору… И в энциклопедии!.. Это я разгадал!

— Что будет-то? Что разгадал? — мне стало интересно.

Артем все еще пытался унять дыхание:

— А я иду… Думали спрятать… Если б за ящерицей не погнался… А там она!.. Фух…

Мишка посмотрел на меня, как будто он один ничего не понял и ждал пояснений. Я пожал плечами.

— Кто «она»-то? — он взял Артема за руку посадил возле себя и начал дуть ему в лицо.

Артем прикрыл глаза:

— Хорошо…

— Ну, не томи, рассказывай уже поподробнее, — я сел с другой стороны и тоже начал дуть, чтоб он быстрее остыл и восстановил дыхание. Хотел даже снять футболку и обмахивать ею, как показывают на боксерских поединках, но тут Артем раскрыл глаза и начал говорить.

— Я, значит, сегодня очень рано встал, еще и семи часов не было. Почитал немного журнал про путешествия, а потом пошел в магазин за кефиром, мама отправила, она вместо борща собралась холодную окрошку делать из-за этой жары…

— Мы на квасе делаем, — перебил его Мишка.

— На кефире вкуснее.

— Ну как на кефире, когда на квасе?!

— Какой квас, когда там только кефир есть?

— Где «там»? В магазине?

— В окрошке! Окрошка всегда на кефире делается!

— Нет, на квасе. Даже в «Книге о здоровой и полезной пище» так написано, — не унимался Мишка. — Дениска, скажи ему.

— Мне и так, и так нравится.

Они оба посмотрели на меня, как на предателя.

— Так нельзя, — сказал Артем. — Это неправильно.

— Да, ты это, определись, — добавил Мишка.

Они тут же забыли, что только что спорили между собой и осуждающе смотрели на меня. Ну, а что я мог поделать? Я окрошку люблю любую, я её ем, когда жара. А в такое время не особо выбираешь, на чём там она сделана — главное, чтобы холодная была.

— Ну как это нельзя? Можно. Я же не могу выбирать из того, что я люблю одинаково. Вот если бы ты спросил: какой я чай люблю больше, черный или зеленый, я бы не раздумывая ответил — черный! Зеленый горький какой-то.

Артем мой довод вроде бы понял. А Мишка еще добавил:

— Есть еще белый чай. Я не пробовал, но папа рассказывал.

— Белый чай? Да ладно! Это что, просто кипяток с сахаром? — мы забыли обдувать Артема, и он обмахивал себя двумя руками.

— Сам ты кипяток, — Мишке не понравилось, что слова его папы ставятся под сомнение. – Где-то в Азии есть, это точно. Если они там на завтрак жуков всяких едят и муравьёв, почему бы им не пить белый чай?

— Может, это просто зелёный чай, только несильно заваренный? — предположил я.

— Не, точно отдельный чай, третий вид. Там на коробке так и было написано: «Белый чай».

Артем задумался.

— Тогда точно не в Азии.

— Почему? — спросили мы с Мишкой одновременно.

— Потому что, кто ж в Азии на русском языке будет писать на коробке, а?

— А там и не на русском вовсе, — продолжал Мишка. — На английском и на иероглифах ихних.

Мне даже стало интересно:

— А твой папа иероглифы читать умеет?

— Иероглифы — нет, а английский свободно!

— Ну, тогда другое дело, — подытожил Артем. — Я тоже когда-нибудь по-английски читать научусь.

И тут же продолжил:

— Я еще оливье люблю.

— Ха, кто ж его не любит! — Мишка, отстояв честь отца, готов был продолжать разговор.

Я вспомнил, как мы недавно ходили в гости к бабушкиной сестре и там на столе стояла большая миска оливье. Я уже настроился было хорошенько наесться салата впрок, потому что в ближайший месяц никаких дней рождений и семейных праздников не намечалось, но не смог осилить и трех ложек.

— Это смотря какой оливье, — сказал я. — Я вот не люблю, когда там лук. Репчатый. Зеленый еще ладно, а вот с репчатым вообще на дух не переношу. Хотя, лучше и без зеленого. И чтоб всё было порезано мелко-мелко.

— А я не люблю, когда в оливье кладут вареную морковку, — добавил Мишка. — И когда вместо колбасы курицу кладут. А куски пусть будут порезаны, как угодно, мне не важно.

— А я люблю, когда побольше всяких ин-гре-ди-ентов в салате. И лук можно, и морковку, и курицу. Чем больше всего — тем вкуснее, — сказал Артем.

— Так то уже не оливье получится, а просто куча всякого всего, — ухмыльнулся Мишка.

— Если есть зеленый горошек и майонез — значит, это оливье! — Артем сказал это так уверенно, что у меня даже не получилось дальше спорить.

— А я все равно чебуреки больше люблю! — сказал я.

— Чем что? Чем окрошку или чем оливье? — спросил Мишка.

— Когда холодная погода — то больше, чем окрошку. А чем оливье — всегда.

Артем вроде даже сглотнул слюну:

— Я тоже люблю чебуреки. И чтоб мяса внутри побольше было. И со стаканом кефира.

— А мне нравится, когда внутри мяса не так, чтобы очень много, чтобы сока было побольше, — продолжил я.

— А еще вчерашние чебуреки очень вкусные, когда на сковородке их разогреть и со сладким чаем, — сказал Мишка.

-Если вчерашние, то пельмени тоже отличные получаются, — добавил я. — Бабушка столько пельменей и чебуреков обычно делает, что мы за один вечер никогда не успеваем их все съесть…

Артем перебил меня:

— Это что, она за один раз и чебуреки, и пельмени одновременно делает?

— Нет, в разные разы, но съесть мы их все равно не успеваем и всегда на завтра остаётся. А потом утром их на подсолнечном масле разогреваешь, а они корочкой золотистой покрываются и шкварчат. Чебуреки внутри шкварчат, а пельмени — вокруг.

— А я вот тоже… — начал было Мишка с задумчивой улыбкой.

Но Артем, переменившись в лице, как закричит:

— Шкварчит! Точно! Горячим брызжит!.. Я чего к вам бежал-то!? Что вы меня со своими салатами с толку сбили?!

Мишка возмутился:

— Это мы тебя? Да ты сам про свой квас начал!

— Не про квас, а про кефир! Я за кефиром шёл. Квас это ты сказал!

— Чего сразу я-то, если в книге так написано?!

Артем махнул рукой. Он так разволновался, что вскочил с лавочки и начал выхаживать туда-обратно.

— В общем, иду я в магазин. Когда уже на той стороне был, к гаражам подходил, увидел ящерицу. Красивая такая, я таких еще не встречал. Зеленый цвет такой яркий, а не как обычно у наших — тусклый такой…

— Это она молодая была, — перебил его Мишка.

— Чего это молодая? — спросил Артем. — Размер, знаешь, какой. Как у настоящей взрослой! Вот как мой указательный палец. И это еще без хвоста!

Я удивился:

— У нее еще и хвоста не было?

— Почему не было? Был! Это я про размер без хвоста. А с хвостом — как два моих пальца!

— И что, погнался? — Мишке стало интересно, этим летом ему еще не удалось поймать ни одну ящерицу.

— А то! Почти догнал. Пока по камням бежала, я её еще видел. Бежала вдоль задних стенок гаражей. Уже придумал, что в аквариум посажу, а следующим летом выпущу. Чтоб зиму в тепле прожила… А потом она ка-а-ак метнется влево и сразу в траву. Там я её и потерял. Полазил по траве чуть-чуть, но не нашел. Они в траве вообще незаметные, вы ж знаете.

Мы согласно кивнули. Кто ж этого не знает?

Артем продолжил:

— И тут я подошел к последнему гаражу, а там возле него стоит большая такая деревянная тренога и на ней яркий такой плакат прицеплен. А на нём…

Артем замолк и поднял вверх свой указательный палец. Я от взрослых слышал, что это называется «держать интригу». Хоть и на одном только пальце, но Артему удавалось её удерживать очень хорошо.

Я не выдержал:

— Ну, не томи!

Мишка аж привстал с лавочки, он смотрел на поднятый палец:

— Чего там?

— А там написано «Вулканизация»!

Артем опустил палец и выдохнул.

— Чего? — Мишка вопросительно посмотрел на меня.

— Это что, вулкан там что ли? Типа как «канализация», только «вулканизация»?

Артем решил, что самое важное сказано и теперь можно расслабиться и уселся на лавочку между нами.

— Я думаю, — начал он, — что это еще не настоящий вулкан. В том смысле, что он настоящий, но еще не начал извергаться. А где-то там, в глубине земли, какие-то процессы происходят. Еще не извержение, а то, что перед ним.

Я вспомнил вулканы с картинок в энциклопедии.

— Я-то думал, что вулкан — это обязательно гора с дыркой на самой вершине. А где тут у нас горы? Холмов-то нормальных и то нету.

Артема это не смутило:

— А лаве какая разница? Она там где-то в глубине течет, а потом как найдет выход — и как давай извергаться!

Мишка сказал:

— А еще перед извержениями землетрясения бывают.

— Не всегда, — сказал Артем.

— Всегда! — возразил Мишка.

— Чего спорить-то? Пойдёмте смотреть, — я встал с лавочки. Мне было очень-очень интересно, хоть я и старался не подать виду.

— Точно, чего время терять! — согласился Мишка. — А то еще без нас начнется.

Мы направились к выходу из двора. Я подумал, что если начнется извержение вулкана, то жарища станет вообще невыносимая.

Артем вдруг остановился

— Подождите, подготовиться надо. Кто ж на вулкан просто так смотреть идет.

— А что надо? — удивился Мишка. — Мы, если что, близко подходить не будем.

Я задумался и сказал:

— У меня дома защитные очки для лыжников есть. Почти черные. Если что — глазам не так ярко будет.

— А я возьму у бабушки рулон фольги для запекания. Сделаем себе защитные костюмы от раскаленной лавы, — сказал Артем.

Мишка добавил:

— А у меня есть хоккейный шлем. Там, правда, тесёмка порватая, но голову-то он все равно защитит.

Мы разбежались по своим подъездам. Мои лыжные очки висели в кладовке почти сразу возле входной двери. Времени у меня это много не заняло и я первый выбежал на улицу. Почти сразу после меня появился Мишка со шлемом уже на голове. Красивый шлем, оранжевый с белой полоской. Я все надеялся у Мишки его на что-нибудь выменять.

Артем появился последним, мы даже успели его заждаться.

— Бабушка фольгу не хотела давать. Еле упросил. Но тут немного, — и он протянул небольшой рулончик.

Мы развернули его и поняли, что на полноценный костюм, как показывали у ученых в телевизоре, даже один, нам не хватит. Мы с Мишкой решили обмотать только по одной руке до локтя. А Артем покрыл полностью обе руки, сверху донизу. И за воротник футболки завернул отрезок, как салфетку. Оставался еще небольшой кусок. Артем посмотрел на свои ноги, прикинул размер фольги, которая осталась, и обмотал левую ногу ниже колена.

— Она у меня толчковая на физкультуре, — объяснил он.

Когда мы подошли к гаражам, вокруг было тихо. Никаких ученых, как я надеялся, никаких журналистов или хотя бы милицейской машины. Только одиноко стояла деревянная тренога с надписью «Вулканизация».

— Тихо как-то, — сказал я, оглядываясь.

— Может, на обед ушли? — предположил Мишка. Он вертел головой во все стороны, а непристегнутый шлем елозил по его макушке, не успевая за его движениями.

Артем опустился и приложил ухо к земле:

— Ничего пока не бурлит. Надо ждать.

На всякий случай мы отошли подальше от гаражей и уселись под кустом. Очки я еще дома на глаза натянул и теперь из-за поролонового уплотнителя очень чесался лоб. Мишке тоже было очень жарко в своем шлеме и он его сдвинул на самый затылок, где шлем держался лишь каким-то чудом. Только Артем сидел в своих латах из фольги и не жаловался. Он вообще старался не шуметь и прислушивался к любому шуму.

Так мы просидели наверное целых полчаса. За это время к месту вулканизации никто не подходил.

А потом появилась синяя машина Валькиного папы. Она остановилась прямо возле гаражей. Папа вышел и куда-то направился.

Мишка всполошился:

— Их надо предупредить, что тут небезопасно!

— Точно! — мы вскочили и побежали к машине.

На переднем сидении сидела Валькина мама, а сама Валька сидела сзади и читала книгу.

— Здрасте, тётя Света! — Мишка в шлеме подбежал первый. — Тут нельзя стоять!

Тетя Света посмотрела на Мишку и сразу не узнала. Тем более, сразу подбежали мы. Я в больших очках на половину лица и Артем, весь блестящий.

Тетя Света даже дернулась, наверное испугалась. А Валька нас сразу узнала и начала смеяться:

— Вы чего так вырядились?

— Это защита от вулкана, — сказал Артем. — От лавы!

— От какого вулкана?

— Вон же, написано! — Я рукой показал на треногу.

Теперь уже и тетя Света засмеялась. А потом вернулся Валькин папа и рассказал нам про «вулканизацию». Там что-то про покрышки на колесах автомобилей и шиномонтаж.  Я точно не помню всех деталей. Я так расстроился, что не будет никакого вулкана. Наверное, даже больше самого Артема, который его почти нашел. В общем, я и не слушал внимательно. Я даже свои защитные очки забыл снять.

Валька сказала родителям, что пройдется с нами пешком и они уехали на машине.

Артем спросил у неё:

— Ты окрошку на чем любишь — на кефире или на квасе?

Он так и не снял фольгу с рук и ноги, поэтому при ходьбе шуршал.

Валька ответила:

— Мама вообще на сметане делает.

Мишка нес под мышкой свой оранжевый шлем. Мысль про то, что окрошка может делаться еще на чем-то, кроме кефира и кваса, не приходила ему в голову, поэтому, чтобы переменить тему, он спросил:

— А лук в оливье любишь?