Любовь – это…

Снежинки по одной, как бы нехотя, спускаются с тяжелого неба. Вечер не наступает, но и не отступает. Предзакатная дымка окутала улицы всеми оттенками туманного. Звякнул издалека трамвай. Обнадежил. Доедем, значит. Важно даже не то, что доедем, а то, что из зябкой размытости остановки можно убежать в теплый, залитый светом вагон. И пусть там, за окном, наконец, потемнеет и пойдет снег. Пусть мелькают переулки, заброшенные цеха и даже глухие серые заборы — их бесприютность теперь не пугает, она тебя не касается. Ты доедешь, пробежишь два дома, влетишь на третий этаж, сердце будет стучать между ушами, озябшими пальцами нажмешь на звонок, дверь откроется, и ты получишь знатный нагоняй, потому что приехала.
Потом чай с нагоняем, потом оливье с нагоняем, потом конфеты с нагоняем. Потом на трамвай посадят, поцелуют, кулак покажут, рукой помашут. А темень раннего зимнего вечера будет искриться первым снегом. И жизнь будет обещать прекрасное и волнующее, удивительное и таинственное где-то впереди, но совсем рядом. И, конечно же — обещать любовь. И так хорошо, как в этот миг, на обратном пути в полупустом трамвае, тебе, возможно, уже не будет никогда. Сбудется многое из предчувствованного, счастье сбудется, но тонкий вкус его предугадывания не повторится.
Это такая сложная штука — любовь. Да, когда тебе лет …надцать, так хочется ее понять и почувствовать сердцем, что тренируешься «на кошках» — любишь весь мир, особенно под горячую руку попадают близкие. Наварить леденцов, собрать в кулечек и потарахтеть на трамвае к крестной через полгорода, чтобы ей было вкусно и не одиноко? Не рационально, не очень умно (особенно, оставив обрывок листика дома на столе: «Я к крестной», — уйти быстро, чтобы мама не остановила). Но единственно верно. Не правильно, но верно. Поломка логики, но осуществление любви.

***

Когда на пороге твоего сердца появляется человек, рискующий стать второй половиной, так сложно бывает предугадать ваш путь вдвоем. Наверное, этого и не стоит делать. А вот попробовать время узнавания друг друга потратить на внимание к мелочам стоит. В тонких, почти невесомых, на первый взгляд, чертах обнаруживает себя талант любить. Соприкосновение с окружающими, с животными, со всеми, кто слаб и беззащитен, с родными людьми — то, как звучит человек в эти моменты, станет в семейной жизни вашей главной мелодией. Внимание и забота к тем, кто рядом.
Помощь слабому и обездоленному не по «нетерпению сердца», а потому, что иначе невозможно. Попытки радовать близких. Великодушный, способный любить. Опять скажу понятную простую вещь: если человек срывается на фальцет в общении с окружающими, раздражается на кошек, может пнуть собаку, невнимателен к родителям, но оказывает королевские знаки внимания девушке… То да, девушке стоит выключить доверчивость, включить максимальную скорость и бежать, бежать…

***

Вот же оно, запакуйте, повенчайте, нас ждет только счастье впереди! Сколько тут прекрасной наивности, без которой многие семьи не были бы созданы вообще никогда. И сколько нужно мудрости и одновременно трепетной свежести восприятия, стойкости и вместе с тем чуткости, чтобы эти семьи сохранить. Влюбленность вырастить в любовь — это то, зачем мы вместе. Бороть свое «хочу» для того, чтобы было хорошо ближнему, а от этого — мне? Поломка логики, но осуществление любви. Звучит по-христиански красиво и правильно, но с каким скрежетом порой пытается реализоваться в повседневности.
Вот, например, от любви до ненависти — один борщ. Молодой муж уходит утром на учебу: «Люблю тебя» — «И я тебя!». Дверь закрывается. Юная жена в лютом токсикозе решается на подвиг: сегодня сварим на обед борщ. С мясом (ой, фууу!) и даже луком (укрепи, Господи!). Целый день провозилась, пару кастрюль вылила, два раза в магазин бегала за мясом, зеленея лицом и теряя, потом снова подбирая непослушное сознание. Вершина кулинарного мастерства кокетливо пускает ароматный парок из-под слегка сдвинутой крышечки. Покорительница вершины счастливо цедит боржоми в уголке и предвкушает, как муж удивится и обрадуется сытному обеду. Дверь открывается. «Есть что поесть? Ну борщ я не ем, а нормальное что-то есть?».
Окончание этой истории нетрудно представить. Как нетрудно найти вину неблагодарного мужа, да и жены, не поинтересовавшейся вкусовыми предпочтениями мужа. Да чего уж там, целое шоу можно соорудить из ситуации, воспылав всей аудиторией праведным гневом. Вот только это всё неважно. Оказывается, важно лишь одно — найти путь сохранения взаимной нежности. Первый шаг — признать необходимость и ценность разговора друг с другом. Сделать быт не убийцей отношений, а союзником в создании тепла. Работа по дому — это не помощь жене, это общая работа. Попытка сэкономить — это не уступка жлобству мужа, а понимание его переживаний о состоянии общего бюджета. Приятные мелочи, которые я делаю для другого — это не примитив. Примитив — ждать картинных поступков от другого.

***

Требовать быть идеальным от мужа (жены) — заманчиво и бесперспективно одновременно. «Хочешь быть счастливым? Будь им!». Тысячу раз прав выдуманный автор, в реальной жизни только это и работает. Менять себя — это уже о надежде на позитивную динамику. Есть двое. Для него нормальный подарок на Новый год — сколько-нибудь приличный джойстик или очень редкая и страшно умная книга. А она упорно дарит ему свитер с горлом, новую рубашку или тёплые брюки. Он презирает Новый год, потому что Рождество — это праздник, а для нее и Новый год важен, потому что детство, ожидание чуда и ёлка же! Поэтому из года в год за пару недель до 31 декабря струна начинает натягиваться. Она под бубнеж про неразумные траты гордо притаскивает на себе двухметровую сосну в дом. Он иронизирует на тему «и какого цвета будет рубашка в этом году». Она с тяжелым сердцем идет за свитером, потому что дорогой сердцу зануда будет всю зиму с голой шеей вышагивать. Настоящие мужики ведь не признают шарфы, снуды, а зонтик вообще за человека не считают.
Вот вам готовый рецепт испорченного праздничного настроения. Из года в год можно выносить друг другу мозг, пытаясь подкрутить базовые настройки противоположной личности под своё видение. А потом приходит озарение, что поменяй ты своё отношение с категоричного на принимающее, разряди доброй шуткой атмосферу, и дышать станет легче.

***

Однажды Господь подарил мне встречу с удивительным человеком — медсестрой, которая в профессии с незапамятных времён. Она делала массаж моим мальчишкам, ласково щебетала с ними… и с нами. Серьёзно, со всеми окружающими взрослыми она говорила, как с несчастными, приболевшими на весь организм, включая голову, детьми. Сначала меня это несколько смущало. Но за несколько лет общения стало понятно, что человек так живёт: умеет видеть пораненность души каждого, знает, что нет людей, не нуждающихся в теплоте и сердечности. Она старается дать их всем с избытком и никогда не попадает мимо. Теплота и сердечность — дефицитный продукт.
Пожилая медсестра спешит в детское отделение, чтобы со своих скромных доходов покормить вкусненьким деток-сирот, принести им мандаринок серым зимним днём, обнять сердцем. Чем больше взрослеет душа, тем чаще мозг подчиняет наши действия поиску рациональности. Не давать своей душе становиться неповоротливой — означает не давать ей стареть. Спешить делать добро — это ещё и о том, чтобы успеть сделать что-то ради кого-то, например, помочь нуждающемуся до того момента, как прозвучит голос разума со списком того, что можно было бы сделать в это время или купить за эти деньги необходимого и нужного для себя.
Этот список, на самом деле, не заканчивается. А время нашей жизни вместе с возможностью помочь, дать шанс своей душе на спасение — заканчивается когда-то. Мы, конечно, на Земле только учимся любить. Учимся всю жизнь. Хорошо, если уроки не прогуливаем, и не пялимся весь урок в окошко своего эгоизма. Ведь оно до того узкое, что вместо подлинного шедевра, необозримого и глубокого, вмещает в себя уголочек фантика от жвачки «Love is…», тот самый, где сердечки красненькие, и всё.
Совсем недавно меня поразила своей простотой и очевидностью фраза, сказанная в одном интервью известной певицей о том, что в семье случаются трудные моменты, ссоры, хлопанье дверью, но это совсем не повод разводиться. Вот! Кому не ясно, что любовь — это не статика, не позитивный позитив в сахарном сиропе, что живые процессы внутри семьи могут и молнии рождать, и, и, и…? Ясно же всем. Но почему тогда так обидно и горько глубоко внутри себя переживается несоответствие реальности картинке в голове?
Ясно же всем, что на одних шоколадных конфетах долго не протянешь, так смысл дуться на прозу супа и тривиальность салата? Всё бывает в семейной жизни— и невымытая посуда, и неподаренный цветок, и не приготовленный вовремя обед, и обиды — и бывает это до того обжигающе больно, что задыхаешься от праведного гнева. И вот это всё — совсем не крах семьи, не смерть любви. Это повод обрадоваться даже скорее. Я не с роботом живу! Живой, нормальный,
косячит!

***

Хотите, порадую вас подборкой бытовых изъянов прекрасных принцев? Не из злорадства, а в помощь строящим иллюзии. Потому что иллюзии тоже надо строить умеючи, учитывая, что вас сможет удивить точечным несовершенством даже самый идеальный избранник. Заранее оговорюсь, что все персонажи тут не под своими именами. И прошу прощения у прекрасных принцев за подачу исключительно женского взгляда, какой есть, другого не имам, увы.
Всем моим подругам категорически повезло с мужьями. Это удивительные, потрясающие люди. Но один отец семейства исчезает на работу исключительно в режиме «папу украли инопланетяне». Стоял в домашних штанах и тапках посреди комнаты — бац! — тапки со штанами кучкой на том же месте, папы нет. Спасибо, что дымок не идет, значит, не испепелили злобные инопланетные сущности. Вечером он материализуется, как ни странно, через дверь с предсказуемым вопросом: «А где мои штаны?». «В холодильнике, конечно!», «В моей косметичке!», «За тобой на работу побежали, что, не догнали?». Терпение и юмор Танечки да пребудут с ней силой!
Успешный бизнесмен Сереженька, муж моей другой подруги, случайно уронил в, извините, унитаз, рулончик туалетной бумаги. Испугался (!), поставил его сушиться (!!) на свежепостиранное полотенце (!!!) на батарею. Олечка смеялась так, что с городского ипподрома ей отвечали кони. Но желание прибить супруга подавила с трудом.
Верочка своего Никиту (преподавателя университета, между прочим) называет «вашвысочеством». Потому что за десять лет брака «вашвысочество» не закрыло ни единой двери, дверцы шкафа, банки с кофе и даже крышечки от тюбика зубной пасты. То ли швейцара ему завести, то ли денщика, то ли гувернера. Верочка не решила ещё. За классику в нашей подборке отвечает айтишник Костя. Айтишник Костя на работе выполняет блестяще такие задачи, которые многим смертным даже не снились. Но достать из-под дивана свои носки… вы поняли.
Только в придуманном мире, сотканном из пластика и самообмана, всё правильно, красиво и по расписанию – эустомы. В идеальном механизме всё можно отладить и любую (да-да, любую! — и тебя!) деталь можно заменить. А там, где пульсирует и живёт реальность, нужно учиться покрывать поломки терпением, великодушием, пониманием, нежностью. И здесь есть «незаменимые».

***

Падают, словно нехотя, с предвечернего неба первые снежинки, трамвай грохочет по знакомым улицам привычным маршрутом. Только бесприютность ворвалась в сердце, и зачем этот трамвай, если там, в конце маршрута, никто не откроет дверь? Время крадёт наших дорогих, передаривая их Вечности. Горечь потери не проходит, но имеет свойство терять остроту. И она же встряхивает: обними крепче тех, кто рядом, дай то тепло, которое им нужно здесь и сейчас, прости за несовершенства, потому что время коварно с теми, кто его не ценит.
Сложно любить людей. Нет, всех вообще любить несложно. А вот конкретного — труд. С конкретным супругом сложно. С ребенком непросто. С родными попробуй поладь. Вот если бы все они могли быть чуточку прямее/мягче/добрее/спокойнее, то жили бы мы припеваючи в земном аналоге рая. Но упорствуют, не хотят …и не успевают исправиться. Времени жизни не хватает. Время любить уходит, заканчивается, сменяясь Вечностью. Любят нас не так, как нам надо, делают не то, говорят не это. Но заповеди, чтоб любили нас, её же нет.