Ей было нужно сильное плечо, а ему — нежность. Когда репейник и ромашка поженились, то были очень довольны.
“Он — хороший парень, — думала ромашка. — Только почему я раньше не замечала, что он такой колючий? Попрошу-ка я его переодеться в мягкие одежды”.
Репейник послушно натягивал одежонку, сшитую из листьев придорожной ивы, но от очередного неловкого движения наряд расходился по швам.
— Какой же ты… неуклюжий, — огорчалась ромашка. — Можешь быть аккуратнее?
— Мне кажется, что в этом свитере… я больше похож на новогоднюю ёлку. Тебе любоваться мною да хвастаться только?
— Что же ты такой угловатый? — раздраженно спрашивала ромашка. — Взгляни на меня и на себя — мы должны смотреться как единая пара!
— Да, должны смотреться… — равнодушно повторял репейник и наклонялся к чистотелу, чтобы тот налил ему «беленького».
Иногда «беленького» было больше привычного и репейнику снились страшные сны. Сегодня ему привиделось, что ромашка ползала вокруг него, шипела и была похожа на змею.
Утром репейник проснулся и тихо стал на одну ногу, боясь пошевелиться.
— Нужно подальше держаться от змей, — сказал он и спрятал голову под высокий зеленый воротник.
Ромашка посмотрела на супруга и отвернулась. В уголках ее глаз появились капельки росы.
На пригорке у дороги росли фиалки. Они тихо вздыхали, наблюдая за жизнью репейника:
— Какой был раньше красивый, сочно-бордовый цветок, — с большим сожалением говорили они.
— На что он стал похож?!
— Это всё его запои.
— Запои.
Осенью одежда репейника прохудилась, тонкие листья из его наряда разлетелись, а нити сползли на землю.
— Теперь мы отлично с тобой смотримся, — говорил репейник, — вытирая слезы ромашке.
На ее цветочной корзинке оставался один, последний лепесток.
— Что на нем написано? — всхлипывающим голосом спросила ромашка.
— Любит.