Я не хотел ехать на Кубу. Неприятно признавать, но я стал жертвой и заложником стереотипов. Свой первый настоящий отпуск за последние семь лет я хотел провести исключительно расслабленно: никаких экскурсий, достопримечательностей и “мест, обязательных к посещению”.
Пожалуй, у всех при упоминании Кубы, возникают картинки обветшалых, но еще вполне себе ничего дворцов в колониальном стиле, американских автомобилей с задними метровыми плавниками и кучей хрома, родом из 50-х годов, пожилыми кубинками, сворачивающими сигары прямо на коленке возле бара, где когда-то пил мохито сам Хемингуэй. А мне хотелось просто пляжа и океана. Я предложил Мексику, но друзья наотрез отказались. Опасно — сказали они. Доминикана? Мы там уже были — сказали они. А у меня Куба никак не ассоциировалась с пляжами, кокосовыми пальмами и беззаботным дайвингом.
Да, я читал “Старик и море” и понимаю, что там, где есть рыбаки, пляжи должны быть по определению. Но когда это было? Когда старик поймал своего самого главного марлина в жизни?Все эти штампы про “Остров свободы”, революцию, Че Гевару и американскую блокаду сделали своё дело: я не воспринимал Кубу как место, где можно просто отдыхать. К счастью, мои друзья умеют быть убедительными.
Еще один довод — Куба от нас недалеко. Каких-то три с половиной часа полёта. Так получилось, что летели мы на остров из Канады: семь лет назад мы переехали туда жить. Бобры, полицейские на конях и хоккей в любое время года. Иногда это все перемешивается. В общем, по всем статьям, для канадцев посетить Кубу — как из Киева в Турцию или Болгарию съездить. Недалеко, вокруг полным-полно соотечественников и раз в год, пожалуй, можно себе позволить.
Куба мне понравилась сразу же, даже зданием маленького аэропорта с побеленными стенами, поверх которых нарисованы трогательные силуэты птиц и волны. Как в моем мариупольском детском саду середины восьмидесятых. Персонал аэропорта и пограничники — как будто только что со школьного выпускного: все очень и очень молодые, девушки еще не успели смыть вечерний макияж, а у парней прически с пробором и волосы в бриолине. Всё весело, неспешно и как-то неофициально.
В автобусе, по дороге в отель, гид, которому надоело пичкать нас сухой информацией о поселении и выселении, спел “Гуантанамейру”. Просто, без пафоса и даже как-то с чувством собственного достоинства. А не просто, чтобы развлечь туристов.
В отеле мы поменяли привезенную с собой валюту на местные конвертируемые песо. Несмотря на напряженные отношения с США, курс установлен по-братски — один к одному, один песо за один американский доллар. Очень удобно. При обмене никаких квитанций или чеков не выдают. Это как-то сразу сближает с персоналом. Вроде еще не родственные отношения, но уже и не обычное шапочное знакомство.
Пляж был отличный. Океан — мелкий, прозрачно-бирюзовый и очень теплый. Люди — приветливые и разговорчивые. Крабы здесь вместо кошек и практически такого же размера. Спокойно гуляют по кафелю на ресепшене отеля, помахивая клешнями.
В первый же день договорились об экскурсии к коралловому рифу на парусном катамаране.
На следующий день почти целый час на ломанном испанском и английском общались с Гильермо, который вёз нас туда. У Гильермо есть сын Гильермито, он только начал ходить в школу и отец мечтает, чтобы он стал учителем или врачем.Это уважаемые профессии.
Гильермо работает на отель, но ему нельзя здесь оставаться на ночь. Рабочий день длится до 17 часов, а потом персонал, который не работает ночью, едет домой. В основном, в ближайший город Морон, а это 70 километров. А рано утром все они едут обратно. И так каждый день. И еще здесь нет общественного транспорта, только попутки.
Каждую осень здесь проходит сезон штормов и даже сегодня еще не полностью отстроили здания, разрушенные в прошлом году.
Мы отдыхаем на острове, где нет поселений, только полдесятка отелей. Как принято в отелях, мы оставляли чаевые на кровати. Взамен получали полотенечных лебедей, сердечки и слоников с живыми цветами в хоботах. Но перед этим мы получили трогательную записку от нашей горничной. На абсолютно правильном английском языке она очень благодарила нас за чаевые, но сообщала, что, к сожалению, нигде не сможет обменять канадские доллары. Мы исправились и начали оставлять только песо с учетом недополученных ею чаевых за два первых дня.
А вот в многочисленных барах на территории отеля и на пляже чаевые принимали в любой валюте. Бармены — они как таксисты. Всегда знают что, где, как и почем. А если сами не знают, то знают того, кто это знает.
Забавно, но именно на Кубе я впервые попробовал коктейль “Куба либре”. Раньше я, по незнанию, пил обычную “ром колу”. Всего два ингредиента: самый кубинский — ром и самый западный — кола. Но добавь немного сока лайма — и Куба уже либре.
В один из вечеров мы поехали на дискотеку. Это была единственная экскурсия, на которую я согласился. В нашем отеле такой радости не было. Ехали минут двадцать на автобусе в другой отель. На входе я вспомнил свои студенческие годы конца девяностых: вместо билета или печати на запястье нам выдавали выписанные от руки квитанции — отрывные корешки со сквозной нумерацией. Выписывали их прямо у входа на стуле.
А еще прямо у берега постоянно паслись стаи треугольных серебристых рыбешек. На завтраке мы брали в столовой хлеб и кормили их прямо с рук. Почти как голубей, только в тишине. Хлеб быстро заканчивался, и они преследовали тебя, пока ты брёл подальше от берега в поисках прохладной воды.
Неделя пролетела быстро, как всегда бывает на отдыхе. На паспортном контроле я очень хотел сказать что-нибудь приятное улыбчивой пограничнице. Но в голове крутилось только пошлое “Аста ла виста, бейби”.Но Куба мне настолько понравилась, что я не хотел банальностей. Сердце требовало чего-то искреннего. И лишь когда в моем паспорте была проставлена выездная печать, я вспомнил нужные слова и сказал: “Hasta la proxima vez”.
Следующий раз будет обязательно. Однажды, когда-нибудь, но будет. И чаевые мы будем оставлять только в песо. И хлеба на завтраке будем брать еще больше. И Гильермо расскажет о подросшем Гильермито.