Я думала: на другой стороне земного шара все будет по-другому, иначе. Помните, как Алиса, которая упала в кроличью нору, летела вниз головой и думала, что окажется на другой стороне земли, пролетев сквозь всю планету? Она думала о людях, которые там живут, что они, должно быть, ходят на головах и называются антипатиями. Так вот, несмотря на мой уже далекий от Алисы возраст, пролетая через половину земного шара, я думала, что выйдя из самолета увижу зеленое небо, синее солнце, машины на квадратных колесах, женщин с бородами или беременных мужчин. А оказалось, что тут все так же, как у нас (за исключением того, что река у них красная, но подробности ниже). Люди спешат, улыбаются, хмурятся, говорят по телефону и на ходу пишут сообщения.
Пьют кофе в бумажных стаканчиках, спускаются в метро, ругаются, хорошо пахнут, плохо пахнут, по-разному одеваются, ходят под ручку и в одиночестве, курят на ходу, и сидят за чашкой чая в кафе, уткнувшись в смартфон или улыбаясь собеседнику. И лишь тринадцать часов парения в воздухе перенесли меня из майского Киева в осенний (предзимний почти) Буэнос-Айрес. Конечно, их зима совсем не наша. Я прекрасно чувствовала себя в легком платье и джинсовой куртке, хотя многие местные жители при температуре плюс двадцать надевают осеннюю обувь и теплые кофты.
Глоток свободы и попутные ветра
Как никогда прежде, нам становится доступен мир. Пожалуй, это одно из самых очевидных преимуществ нашего времени. Сейчас главное — это желание человека узнавать мир: время, стоимость и способы становятся все более посильными. И дело не только в самолетах, поездах и интернете. Доступность играет на руку, понижая цены, упрощая действия. Чтобы побывать в странах Южной Америки, по большому счету, нужно только решиться, выделить достаточно времени, и накопить денег на авиаперелет. Остальное там весьма доступно и просто. Там вообще все просто и естественно, без надрыва и пафоса. Буэнос-Айрес — дословно переводится как хороший воздух. Но чаще, говоря о названии города, имеют ввиду попутные ветра. Здесь любой ветер становится попутным и делает пребывание в городе легким, насыщенным и очень свободным. А вся серебряная земля наполняет чистотой и каким-то простым человеческим счастьем.
Что знала я про Аргентину? Ничего. Помнила, что переводится название страны как «серебряная земля», знала, что отсюда родом Марадона, Че Гевара и танго. С последним произошла неожиданность, потому что родилось танго в соседнем государстве Уругвае, только сейчас мало кто об этом помнит, считая родиной танца именно Аргентину. С такими невероятно узкими познаниями я приземлилась на другом континенте.
Когда в 2015 году я узнала, что очередной Всемирный Конгресс по экзистенциальной терапии пройдет в Аргентине — у меня было две реакции. Первая — ой, как нескоро, чего тут думать. Вторая — ух ты, вот туда-то мне и надо. Вторая реакция оказалась ближе к истине, потому что время пролетело быстро, а вот в Аргентину мне на самом деле было надо, душа моя будто готовилась к этому глотку свободы и простоты.
Мое самое первое впечатление от Аргентины было таким: «тут все как у нас!», «ох, какой красивый флаг!», «до чего же много неба!», «ой, как пахнет морем!».
Кстати, моря тут нет, но есть устье реки Парана (второй по величине в Южной Америке), которая впадает в крупнейший залив Рио-де-ла-Плата, который, в свою очередь, становится океаном. Это создает ощущение, что город стоит на бескрайнем море. Залив невероятно широк. Мы переплывали его на пароме три часа, когда плыли в Уругвай. Так что ширина измерена в часах — три часа довольно быстрого хода парома.
Аргентина невероятная страна. В ней есть все: джунгли, тропики, горы, реки, океан, пустыня, степи, ледники и до Южного полюса рукой подать… Не удалось попасть в Патагонию — пустынную часть Аргентины, куда отправился однажды Дарвин открывать свою теорию эволюции. За время, проведенное в Аргентине, удалось многое. Кроме официальной части — собственно мирового конгресса — удалось неплохо узнать город, посетить Монтевидео — столицу соседнего государства Уругвая, услышать и увидеть водопады Игуасу с аргентинской и бразильской стороны, и побывать в невероятно прекрасном месте — границе трех стран: Парагвая, Аргентины и Бразилии, места, где река Игуасу впадает в реку Парана, создавая естественную границу между тремя странами.
Каждую страну видно с берега и можно даже помахать рукой туристам и жителям соседних стран. Невероятной красоты закаты накрывают эти три страны, и такие спокойные, мирные мысли приходят в голову: привет Бразилия, привет Парагвай, я Аргентина и живу рядом, будем знакомы, будем дружить? Зачем мы все так усложняем?
Все так неоднозначно…
Воспоминания толпятся в моей душе, и когда хочу начать с чего-то, то внутри меня затевается драка за первенство. С чего же начать?
Начну, пожалуй, с экскурсии по Буэнос-Айресу. Кладбище Реколета — напомнило Львов и Лычаковское кладбище. И даже история про девушку, которая, вернувшись с бала, легла и уснула вечным сном тут тоже имеется. Но вот чего у нас нет, и нет ни на одном кладбище мира — так это могилы Эвиты (Евы Марии Перон) — национальной героини нашего времени, названной самой влиятельной женщиной мира прошлого века. Не так давно ее тело вернули в Аргентину после того, как оно было похищено и находилось в Италии. Люди идут к ее могиле отдать дань любви и памяти. Мы попали туда на следующий день после дня рождения Эвиты и были поражены завалами цветов, игрушек, детских рисунков. Очевидно, что для аргентинцев она все еще жива, хотя до сих пор отношение к ней самих аргентинцев неоднозначное.
Подходим к очередному склепу. Сразу видно — памятник политическому деятелю, президенту. Так и есть — Хулио Рока. И снова на нас сыплются исторические неоднозначности. С одной стороны, Хулио Рока в позапрошлом веке многое сделал для Аргентины в ее отношениях с соседними государствами. Кроме того, он сделал Аргентину первой в мире страной, получившей постоянную базу в Антарктике. С другой стороны, личность его неоднозначна, укрепление страны проходило на фоне беспощадного истребления итак уже немногочисленного коренного населения, то есть индейцев. Стоишь возле такой могилы и не знаешь, что думать: смятение, вопросы, на которые простых ответов нет. Почти девяносто процентов коренного населения было истреблено испанцами. Не хочется принимать тот факт, что стремясь сделать лучше, человек идет по судьбам, жизням. Индейцы, которые выжили, условно разделились на две части: одни ассимилировались с колонизаторами и в результате этого получились красивейшие люди — метисы, другие так и остались жить своими обособленными селениями, по возможности не впуская в себя цивилизацию. Конечно же, они все равно пользуются мобильными телефонами, смотрят телевизор и ездят в городском транспорте. Вряд ли они едят людей и исполняют ритуалы с «бледнолицыми», но вот уровень химических зависимостей, суицидов и психических заболеваний среди них крайне высок. Можно, конечно, осудить испанских колонизаторов, или не смирившихся с несправедливой жизнью индейцев, но куда полезнее видеть и колонизатора, и индейца в себе. Просто в Аргентине в очередной раз я поняла, что любая мировая история начинается с удара сердца каждого из нас.
Наелись ли, не знаю…
На раскладках с открытками продаются обычно Че Гевара, Марадона и Эвита — самые известные люди страны. Сейчас к ним присоединился еще папа римский Бенедикт — так как он аргентинец. К слову о религиозности. Удалось побывать в православном храме, он находится в центре Буэнос-Айреса и похож на красивую резную шкатулку. Все детали иконостаса и прочей утвари делали в Миргороде — это было приятным сюрпризом и приветом из Украины. Меня удивили сюжеты настенных росписей храма. Например, на всю стену при входе — спящий на земле Иосиф с камнем под головой вместо подушки видит свои пророческие сны. Роспись умиротворяет и напоминает эту вечную историю предательства и зависти братьев, прощения и воссоединения семьи. А напротив алтаря видны Христос с учениками, которые кормят пять тысяч людей. Смотрю на этих голодных и алчущих и вспоминаю анекдот, как ученик спрашивает у известного богослова, правда ли, что Христос накормил тогда столько людей двумя-то рыбами и пятью хлебами? А учитель отвечает: «Что накормил правда, а вот наелись ли — не знаю». Бог каждому из нас дает, а вот берем ли, усваиваем ли, насыщаемся ли? Росписи, иконы, все видимое в храме нужно, чтобы человек думал, понимал, прозревал.
Встреча с местным священником внесла свою лепту в знакомство с городом и его жителями. Узнали, как живут православные в Аргентине из первых уст. Удалось побывать на кладбище, где раньше хоронили людей не католической веры. Там протестанты, евреи, православные. Сейчас хоронят всех. Но именно там захоронены русские и украинские эмигранты позапрошлого и прошлого веков. Невероятно было читать эпитафию из стихотворений Шевченко или Пушкина.
На одном из крестов, некой Марии, с датой смерти не самой близкой к нынешним дням, лежало крашеное луковой шелухой пасхальное яйцо с буквами ХВ. 
Пробрало до слез. Почему-то подумалось, что умирать на чужбине — непростая задача и для того, кто умирает и для тех, кто остается. Несмотря на то, что прошло чуть больше недели после Пасхи — цветов тут мало, видимо живых родственников похороненных людей уже либо нет в живых, либо их память не хранит больше этих имен.
Всюду танго
«Por una Cabeza» — мелодия, известная нам по фильмам «Фрида», «Список Шиндлера», «Запах женщины» играет тут в разных вариациях, волнуя сердце и бередя душу. А во мне живет голос певца из маленького ресторанчика, красивого латиноамериканца с чувством певшего песню, где влечение к женщине сравнивается с азартом на скачках, и что благородный рысак отстал на одну голову, перед самым финишем. Да, иногда лучше не знать слов. Тогда можно нафантазировать себе, что это самая нежная песня о любви, и мечтать о несбыточном, но таком волшебном танго. Хотя, кто сказал, что танго несбыточное?
Только не здесь. Люди любого возраста, умения танцевать, телосложения, веса — все, кто хочет — имеют право на свое танго. И что удивительно — никто не будет смотреть косо, если вы новичок и напрочь лишены грации, гибкости и чувства такта. Поверьте, если вы искренне и от всей души это делаете, то получите свои аплодисменты, даже если это ваши первые попытки танго с уличным танцором для памятных фото за пять долларов. Танго называют вертикальным воплощением горизонтальных желаний. Родилось оно в Уругвае, в столице Монтевидео, и изначально это был танец мужской. Ничего такого думать не надо, это был танец агрессивных мужчин, что-то вроде драки под музыку разгоряченных моряков. Потом таким образом моряки привлекали женщин. А после и женщины присоединились к страстному и опасному танцу.
Мне хочется рассказать, как я влюбилась в район Ла-Бока. Вот куда я мечтаю снова попасть и быть там столь долго, сколько захочу. Это район танго, разноцветных домиков, художников, танцоров, музыки, стейков, вина и бесконечного праздника. Ярко, сочно, солнечно, вкусно. Здесь всегда много и своих, и чужих. Сюда стремятся те, кто любит жизнь и хочет жить ярко.
Главное — уехать отсюда до семи вечера, потому что все-таки Буэнос-Айрес не самый безопасный город. Так что, либо запасайтесь компанией кабальеро (мужчин, желательно местных, ведь английский тут не в силе даже в кафе и такси), либо спешите ближе к центру, там как раз туристы делают свои фото на фоне обелиска, на самой широкой улице мира. Улицу Девятого июля — мы засекали — можно переходить четыре минуты. Проходишь, как раз загорается красный светофор, ждешь белый (да-да, не зеленый, а белый светофор) переходишь, и так четыре раза. Я пыталась считать, сколько рядов машин помещается. Кажется, по пять плюс полосы для городского транспорта, велосипедистов, метро. Улица очень красивая, густо засаженная платанами, пальмами, бутылочными деревьями и прочей зеленью.
Матери площади Мая
Оказавшись у Президентского дворца на площади Мая я увидела странные рисунки по всему периметру площади — белые косынки. Я узнала, что отсюда началась история белых платков, или движение Матерей площади Мая.
Постараюсь коротко передать суть. В период проведения политики «грязной войны», именуемой «процессом национальной реорганизации» в 1976-1983 годах, Аргентина находилась на грани гражданской войны. Президент Видела и окружавшая его хунта вели террор против мирного населения. За эти годы были посажены в тюрьму, а также бесследно исчезли около двадцати тысяч людей. Детей, родившихся в заключении, разлучали с матерями, которые также бесследно исчезли. Впервые на площадь Мая вышли несколько матерей пропавших без вести сыновей и дочерей, которых объявили врагами власти. Чтобы узнавать друг друга матери надевали на головы белые платки, которые на самом деле были детскими пеленками. Это были женщины, которые так, по-своему, по-матерински пытались узнать о судьбе своих пропавших детей или новорожденных внуков. Вскоре их становилось все больше, ведь боль матери не ведает страха. Со временем женщины в белых платочках стали реальной силой, способной что-то менять в государстве. Спустя двадцать лет была запущена программа с возможностью сделать бесплатное ДНК всем родившимся с 1976 по 1983 годы.
Помню, стою на этой невероятно красивой площади напротив розового президентского дома, пахнет морем и небо бескрайнее, а я думаю о том, что когда узнаешь такие вещи — жизнь меняется. Нам рассказывает жительница столицы, что сделавшие тест ДНК узнали, что они не родные дети своим родителям. Чтобы получить младенца, люди «закладывали» семью, где ожидался ребенок, решая свой вопрос с бездетностью. Власти, близкой к нацизму, нужны были враги, а потому доносы были «в моде». По сути это была своего рода охота на «беременных» женщин, и достаточно было обвинить молодых родителей в причастности к оппозиции хунте, как сразу же следовала расправа. Ребенок «доставался» доложившим или их приближенным. Помню, зайдя после этого в кафедральный собор, который находится тут же на площади Мая, подумалось о том, как на самом деле мы все похожи. Предаем, страдаем от предательств, служим своим идеям и сами же от них страдаем. Мы ставим свою идею на пьедестал и служим ей как богу, а этот беспощадный бог требует жертв, и вот мы превращаемся в служителя культа, где сама жизнь и человек не имеют никакой ценности. Мне страшно думать о тех, сделавших ДНК, нашедших своих бабушек и дедов, узнав что настоящие родители сброшены с вертолёта в океан, а дома живут люди, которых нужно называть «мама» и «папа»…
Кто такие аргентинцы?
Кто вообще такие аргентинцы? Это на 90% испанцы. Кто бывал в Испании знает национальный характер испанцев. А теперь представьте все то же самое, но не тронутое ни годами Возрождения или Просвещения, ни другими философиями, которые «трясли» Европу. Представьте страну, где не было мировых войн, и участие в оных связано только с поставкой продовольствия воюющим. Эти люди не хлебнули европейской зауми с ее философскими изысками. Может быть отсюда их внутренняя свобода и простота?
Помню, как вернувшись и рассказывая о жителях Аргентины, тут же услышала про их дефолты и инфляцию, про нищету и необразованность. Я видела живых людей и немало с ними общалась. Их внутреннее бытийное спокойствие, отсутствие стремительной гонки и напряжения от того, что подумают другие.
При этом они живут в каком-то постоянном празднике. Впечатление, что они все то ли выиграли решающий матч по футболу, то ли только что станцевали танго — такое ощущение душевного праздника. В общем сиеста с фиестой. На Конгрессе европейцы выглядели иначе. Только на этом контрасте я увидела, сколько в них напряжения, борьбы за выживание, конкуренции, тщеславия. А у нас прибавьте к этому еще и неуверенность и недооцененность самих себя. Возможно, я ошибаюсь и идеализирую, но мне очень импонирует отношение аргентинцев к жизни, друг другу, себе. Удивила их связь с природой и трепет перед стихией. Видимо без вольтерьянства и прочего, они знают, что такое сила живого, и что такое вообще наша Земля. Тут мне сложно объяснить, но это ощущается. Водопад «Глотка дьявола» — страшный, огромный, безудержный. Туристы делают селфи и просто фото. Всюду люди с протянутой рукой со смартфоном и застывшей улыбкой. Я стою в стороне и просто растворяюсь в этом шуме воды, который поглощает все прочие шумы, в том числе и душевные. Вижу латиноамериканца (тут не могу точно сказать, откуда он, но точно не из Бразилии, так как говорил по-испански, плюс внешность типичная, как раз для аргентинцев). Что делает он? Он стоит и крестится. По-детски так, как будто увидел чудо. Католическое крестное знамение и руки к небу, и улыбка как у ребенка. Интересно, что у меня были именно эти мысли – «Господи, как же так?! Как красиво и как мощно! Спасибо Тебе!». Но вот креститься мне было как-то неловко. А ему в самый раз. Это маленький эпизод, конечно, не характеризующий нацию в целом. Но когда таких эпизодов везешь с собой полное сердце — то тут уже выводы напрашиваются.
Большая Вода и чудо света
Водопады Игуасу признаны одним из чудес света. На языке гуарани Игуасу значит Большая Вода. Вспоминаю реакцию человека, который живет возле ниагарского водопада. Он, потеряв дар речи, пытался жестами сказать, что Игуасу это «ого-го-го», а Ниагара просто «ого». Путешествие по заповедникам Игуасу на каждом шагу дарило открытия и откровения.
В один из дней, подойдя максимально близко к одному из самых «злых» водопадов под названием «Глотка дьявола», я обратила внимание на траву. Трава зеленая, сочная и довольно большая растет, словно из самого напора воды. Вода хлещет с неимоверной силой ежесекундно, без остановок, а трава не вырывается, не уничтожается водой, а наоборот, растет крепкой и здоровой. Чтобы выжить в таких условиях нужно иметь очень широкую и прочную корневую систему. А еще там есть маленькие птицы, которые вьют гнезда за струей водопада и умеют пробираться сквозь толщу воды к себе домой. Казалось бы — неужели гнездо негде свить? Но нет, видимо в гостях хорошо, а дома лучше.
Возвращаясь в тот день, я думала о тревоге. Природа показывает нам примеры созидательной тревоги. Жизнь есть. Она непредсказуема, потому что сама жива. А нам решать — смертельно это опасно или живительно тревожно. Трава, птицы, бабочки, камни, деревья — здесь все уживается и приживается, даже там, где, казалось, жизни не может быть. С невероятной силой хлещет вода, а крохотная птичка несет еду своим птенцам. Хлещет вода, а сквозь нее цветут в зеленой траве цветы. Хлещет вода, и над нами встают радуги — две, три, пять…
Меня удивило, что река Игуасу и, соответственно, сами водопады красного цвета. Это напугало — что за местный Чернобыль тут? Оказалось, что вода красная, потому что почва тут из красной глины. Я успокоилась и весь следующий день любовалась красотами красной реки, красно-коричневой пены водопадов и смеялась тому, что их дети рисуют пейзажи с красными реками. Весело мне было до тех пор, пока около одного из водопадов я увидела справку для туристов. Там говорилось о бедствии, происходящем вследствие вырубки лесов различными иностранными компаниями. Экологическая катастрофа в замедленной сьемке. Вырубка деревьев ведет к тому, что почвы вымываются, птицы и животные вымирают или мигрируют, нарушается микроклимат, а человек остается беспощаден, продолжая рубить тропический лес. Страшное животное этот человек. Страшные мы.
Ходить по мечте
На водопадах Игуасу есть совершенно уникальный парк, где собраны птицы, которых мы воспринимаем как экзотику. От экологических катаклизмов больше всего страдают птицы (я не знала об этом), многие пернатые, которые были тут, как воробьи и вороны на наших улицах, стали редкостью и роскошью из-за невозможности выжить в связи с изменениями климата, вследствие вырубки тропиков.
Здесь, в парке, их можно увидеть, услышать и узнать. Они живут не в клетках, а в огромнейших огороженных садах. У сада с попугаями жако можно прочесть историю создания парка. Супружеская пара заводит себе первенца попугая жако. Постигая его характер и привычки, они всерьез увлекаются птицами и возможностью обеспечить их выживание в связи с экологическими катастрофами. У мужчины появляется мечта создать такой парк, где условия для жизни птиц были бы максимально приближены к условиям их естественного обитания. Они арендуют огромный кусок земли, но внезапно муж умирает. Тогда жена берет все в свои руки и реализует его мечту. Мечта стала былью и вот уже почти пятьдесят лет служит на пользу человечеству, сохраняя птиц, которые в обычных условиях сегодня выжить практически не могут.
Мы шли и размышляли над филологическими тонкостями. Я говорю — мы идем «по» мечте. А мне отвечают — наверное «в» мечте? Дискутируем. Как правильно сказать? Так и не разобрались. В зависимости от предлога меняются смыслы. Одно ясно, мы были в том месте, которое было чьей-то заветной мечтой и на исполнение которой люди положили свою жизнь, подарив всем нам драгоценный подарок. Сейчас их идея набирает обороты, все больше людей озабочено экологией своей земли, вносит свой посильный вклад в сохранение тропиков и их обитателей. Фламинго, аисты, попугаи, туканы, орлы, колибри… Они тут как дома, с удивлением поглядывают на людей, которые, к счастью, для того, чтобы беречь их.
Занесло…
Последние три дня я жила в районе Сан-Тельмо (такой себе район творческих людей и бездомных гениев) в обычной городской квартире, жаря по утрам яичницу и заваривая кофе. Особенность города в том, что деревьев тут невероятно много, и растут они не только вдоль улиц, но и на балконах квартир. Да, вот так просто: на балконах растут не только цветы в горшках, но и самые настоящие деревья, пальмы, елки. Поэтому, выходя на балкон, создается ощущение, что попадаю в оазис, шумный, наводнений машинами и мотоциклами, но совершенно при этом зеленый и ароматный.
Так вышло, что я попутала время отлета. Тут-то я взяла меня досада — именно в этот последний день я хотела потратить все свои оставшиеся песо и купить сувениры. Я впервые, вернувшись из поездки, жалею о том, что привезла так мало памятных мелочей. Обычно я уже давно не везу сувениры, разве что под заказ. А тут прям негодую: ну почему я не купила у индейцев еще фенечек или вязаных сумочек? Почему не купила у них деревянных туканов и енотов? Побольше всяких ложечек, палочек, калебасов, мате, картинок с танго и сувениров из Ла-Боки и еще всяких мелочей. Сейчас они так нужны. Потому что я хочу трогать, пересматривать, дарить близким и себе. Вот, например, сгущенка. Аргентинцы уверены, что изобрели сгущенку. Продают ее в банках подозрительно похожих на наши. Что у нас сгущенки, что ли нет? Но я купила баночку и везла ее через всю планету. И что? Теперь жалко есть. Потому что аргентинскую я тут не куплю. Я уже скучаю по серебряной земле и попутным ветрам.
Рассказывая о своих приключениях, я каждый раз заканчивала тем, что нужно сделать все возможное, чтобы там побывать. Я точно хочу туда вернуться однажды. Так что не плачь по мне, Аргентина, и я не буду. Просто давай придумаем, как сделать так, чтобы мы снова увиделись.