Бабушкины подарки
Бабушкин шкаф был похож на большую шкатулку с драгоценностями.
В нем хранились платки всех цветов и размеров, бусы и брошки. Доставать их из шкафа было нельзя, но иногда — можно. И тогда платки превращались в юбки и платья, а я — в принцессу.
Иногда бабушка разрешала мне то, что нельзя. Например, прыгать по кроватям, перепрыгивая с одной на другую. И неизвестно, кто больше при этом радовался — я или она.
Однажды она подарила мне большого игрушечного медведя. Медведя тоже было нельзя, потому что стоил он дорого. Но я так сильно его хотела, что бабушка купила.
Потом в жизни я не раз делала то, что нельзя.
Нельзя просто взять и поступить в институт на бюджет. А я поступила.
Нельзя пойти работать в журнал, если в семье никто не связан с журналистикой. А я пошла.
Нельзя на интервью с младенцем. А я ходила.
Нельзя поехать беременной, с маленьким ребенком, волонтером на Валаам, даже не зная, где будешь жить. А я поехала…
Но самое ценное, что сделала для меня бабушка в детстве — она всегда была за меня.
Она заступалась за меня перед взрослыми потому, что я — ребенок, и не могу себя защитить: «Если обидите мою внучку, вам не поздоровится!»
А с бабушкой лучше было не спорить. Она говорила, что думает, и не переживала, что скажут или подумают о ней.
Бабушка была на моей стороне, и это вселяло уверенность: со мной все так.
У меня получается не так хорошо, как у бабушки, но я также хочу быть на стороне своих детей. Потому что это опора, которая остаётся на всю жизнь. Потому что это важно — когда кто-то на твоей стороне.
Шоппинг
Когда в воздухе пахло весной, появлялось желание обновить гардероб и мы с мамой ехали на Троещинский рынок. Дорога представляла собой отдельное приключение с несколькими пересадками. Позже пустили прямой автобус, но ходил он редко, в ожидании люди выстраивались в длиннющую очередь. Чтобы втиснуться в автобус, нужно было прийти пораньше и занять место в начале очереди, а не в хвосте. Троещинский рынок был похож на лабиринт, состоящий из нескольких частей. В одной части размещались ряды с товаром подороже, в другой оптом сбывали носки, нижнее белье и батарейки. Бродить по этому лабиринту можно было до бесконечности, пока не закружится голова и не начнет рябить в глазах от обилия товаров. Везде продавались одни и те же вещи, и можно было отовариться в первые пятнадцать минут. Но это был своеобразный ритуал — многочасовое преодоление рядов в поисках своего платья. Ехали мы с мамой за платьем или сапожками. Но в процессе увлекались и покупали ещё пару кофточек, юбку, несколько шарфиков, заколки и дюжину носков. Словно азартные игроки, которым сложно остановиться. Несмотря на особенности колорита, а, может, именно благодаря ему, я любила Троещинский рынок. За полгода до поездки предвкушала наш с мамой шоппинг. Больше всего мне нравилось то, что мама покупала мне вещи, которые я выбирала сама, на свой вкус. И сейчас, когда мы с дочками идём на шоппинг, я покупаю то, что нравится им, а не мне. Думаю, что это очень важно — поддерживать выбор своего ребенка. Начиная с платья и заканчивая выбором хобби, профессии и образа жизни.
Личная комната
В детстве у меня была своя комната. Вначале это была одна из комнат в двухкомнатной квартире, где мы жили с мамой и отчимом. Когда родилась моя сестра, мы переехали в трёхкомнатную квартиру. Специально для того, чтобы и у меня, и у сестры было по личной комнате. Дверь в комнату была со стеклом. Помню, меня взяли в магазин, чтобы я выбрала стекло, какое хочу. Я выбрала стекло, на котором был нарисован рыжий кот. Из мебели в комнате была кровать, тумбочка, стол, две книжных полки и шкаф. На столе лежали оргстекло, под которым можно было хранить красивые рисунки и открытки. Его мне вырезал дедушка. На полках, помимо книг, жили мягкие игрушки. Обои в комнате были розовые, а занавески — в яблоках. И была еще «космическая» люстра в форме летающей тарелки, которая светила белым дневным светом. Я любила свою комнату. Она была моим личным миром. Я могла в любой момент очутиться в этом мире, стоило только закрыть дверь. Не помню, чтобы кто-то из взрослых вламывался в мое пространство, скорее, наоборот, было уважение к нему. Когда я стала старше, то затеяла в комнате ремонт. Самостоятельно выбрала обои, новые занавески, шкаф и ковер. За ковром поехала на Троещинский рынок, а потом тащила его в общественном транспорте через весь город. Моя комната подарила мне ощущение личных границ. Когда есть что-то лично мое, куда другим вход может быть воспрещён или доступен не всегда. В этой комнате мечтались мечты, туда приходили друзья, там я писала свой дневник, выражая свои истинные чувства. Недавно я обнаружила, что эта комната существует внутри меня. Место, где безопасно быть собой.
Чаепитие
Это был один из тех осенних дней, когда ещё тепло, но листья уже стали золотыми. Я приехала к папе на дачу. Часто дача — это такое место, где сажают картошку. Но папа на даче отдыхал. Там не было грядок, зато были кусты малины, несколько вишен и большой орех. На участке был железный ящик, живописно увитый диким виноградом. В этом ящике хранились инструменты, там же можно было переночевать. Возле ящика стоял стол и несколько стульев. Света принесла яблочный пирог. Папа достал небольшой самовар, и мы сели пить чай. Пирог был невероятно вкусный, а чай из самовара — особенный. Чаепитие растянулось надолго, мы о чем-то говорили, уже не помню о чем. Вроде бы ничего особенного не происходило, но почему-то этот день остался в памяти: солнечный, пахнущий корицей и яблоками, приправленный душевным общением. Я и представить не могла тогда, что пройдет время, и на этом участке будет стоять мой дом. И вишни будут бросать в окна белые конфетти лепестков, а под тенью ореха можно будет прятаться жаркими летними днями. Многое изменится, и только железный ящик останется прежним, напоминая о чаепитии с самоваром.