«Свобода, принуждение — что это, как не твое упрощение? Ты колеблешься, выбирая то свободу, то принуждение, но истина не в одном, и не в другом, и не посередине, она вне их. Каким чудом сможешь ты вместить эту истину в одно-единственное слово? Слова — тесные вместилища. И неужели все необходимое тебе для дальнейшего роста поместится в такой тесноте!».
(А. де Сент-Экзюпери «Цитадель»)
В детстве быть взрослым означает преимущественно одно: получить доступ к тому, что запрещено или невозможно. То есть, стать свободным в осуществлении всех своих желаний. Ребенок думает, что, став взрослым, он сможет есть сладкого сколько пожелает, купит все понравившиеся ему игрушки, будет гулять до темна и перестанет спать днем. Но, подойдя к отрочеству, в его душе зарождается сомнение в возможности безграничной свободы. Подросток или яростно доказывает окружающим, что его жизнь требует собственных правил или сдается после нескольких неудачных попыток, быть может, навсегда отказавшись от чего-то важного. В борьбе с внешними и внутренними ограничениями он пытается найти себя. Балансируя между протестом и покорностью, юное существо входит во взрослую жизнь. Став взрослым, человек, все так же балансирует в поиске зрелого компромисса между смирением перед тем, что изменить нельзя и отвагой изменить то, что возможно.
Осознанная необходимость
«Ни небесным, ни земным, ни смертным, ни бессмертным не сотворил я тебя, так что можешь быть свободен по собственной воле и совести — сам себе будешь творец и создатель. Лишь тебе даровал я расти и меняться по собственной воле твоей. Ты несешь в себе семя вселенской жизни».
(Пико дела Мирандола «Речь о достоинстве человека»)
Свобода — одна из ключевых данностей человека. То, как мы обращаемся со своей свободой, является одним из основных критериев духовной и личностной зрелости. Атеист Сартр, для которого свобода была скорее наказанием, чем даром, в своем понимании и переживании очень близок к ветхозаветному: «…человек обречен на свободу и ответственность, которую уже не может перекладывать на Бога». Замечательная словесная формула, в которой, на мой взгляд, уместилось состояние первых людей после грехопадения: обреченности на свободу. Теперь люди будут каждый раз сами выбирать поступки и нести за них ответственность.
Однако будет неверным считать, что в христианстве свобода воспринимается как тяжелый груз. Блаженный Августин делится своим радостным открытием о свободе: «Люби Бога и делай, что хочешь», ему вторит апостол: «Все мне позволительно, но не все полезно…» (1 Кор. 6:12). Ситуация, при которой можно делать «что хочешь» и тебе «все возможно» вызывает эйфорию и восторг! Однако, условия этой «беспредельности» все же заданы и лежат они не столько во внешнем мире, сколько во внутреннем. Что значит «любить Бога»? На этот вопрос человек отвечает всей своей жизнью с Богом или без Него.
Возникает вопрос: может ли быть зрелым в отношении свободы неверующий человек? Ответ: «может». Если он честно готов отвечать за свои поступки. Хотя здесь и присутствует определенная «духовная катаракта», все же я соглашусь с мнением, что порядочный, живущий по совести и ищущий атеист (таких еще называют «анонимными христианами») ближе к Богу, чем лицемерные верующие. Любовь, из которой вырастает христианская нравственность — общечеловеческая, и лежит в основе любой этики. Из этого выходит, что человек, стремящийся глубоко понять и исполнить своей жизнью закон любви — одновременно испытывает трудности в нарушении всех остальных законов.
«Свобода — есть осознанная необходимость». Это означает приблизительно следующее: пока мы не знаем «законов», мы слепо подчиняемся «необходимости» следовать правилам, которые не понимаем. Но как только мы «осознаем» эти законы — становимся свободными. Христианская мысль глубже марксистской: важно не просто осознание «закона» (нравственных этических принципов, которыми человек руководствуется в жизни), а присвоение его. Когда закон не только «правило безопасности» понятое мною, как необходимость. Но, когда он живет во мне, действует внутри меня, сообразуется с моей жизнью, задавая ей разумное русло. Присвоенный таким образом «закон» становится неотделим от моих желаний. Однако, самый сложный вопрос: как достичь такого состояния?
Свобода и выбор
Другая часть послания апостола о том, что не все полезно из возможного, более конкретна и определенна. И верующие, и неверующие люди хорошо знают о том, что именно «не полезно». Знают это из своей этики — религиозной или светской. Но, даже, обладая таким знанием, человек регулярно сталкивается с трудноразрешимыми этическими вопросами. Особенно, когда стремится поступать честно по отношению к себе и другим. Когда он честен с собой в своих желаниях, потребностях и намерениях.
Выбирая правильное решение, гораздо чаще приходится сталкиваться с выбором не между добром и злом, а выбором одного из двух зол. Поскольку не всегда ясно осознаешь, какое из зол для тебя меньшее, а какое большее. Внутренняя готовность принять на себя последствия своего выбора — решающая в этом случае. Поскольку, выбирая из «двух зол», совершенно очевидно последствия твоего выбора в обоих случаях принесут страдание и не будут оправданы. Но сам факт осуществления такого выбора, поиски, муки — именно это делает человека зрелым, заставляет выходить за пределы самого себя, вопрошать к Сущему и внимательно исследовать темные уголки своей души.
Когда есть явное добро и явное зло — выбор очевиден. Достаточно иметь необходимые нравственные ориентиры. В такой ситуации ориентиры помогают нам делать выбор. Но, если отказаться от розовых очков и широко открыть глаза на реальность своей жизни, мы увидим, что настоящий выбор лежит в «серой зоне», где неясно различимо то, что хорошо, а что плохо для нас и для других. Поэтому, говоря о свободе выбора, подразумевается готовность к самому выбору и его последствиям. В романтическом смысле свободы выбора у нас нет. Для этого мы слишком обусловлены разными внешними и внутренними вещами, обстоятельствами, временем и т.д. Но в отличие от инфантильной, зрелая личность осознает несвободу, не как плен, а как границы своей свободы.
Принимая границы своей свободы, человек может удовлетворяться или не удовлетворяться ими. И действовать исходя из этого отношения. Причем само решение о действии или недействии — свободный и ответственный выбор. Возможно, лишь в этом заключена для человека свобода выбора.
Бегство от свободы
«Что значит освободить? Если в пустыне я освобожу человека, который никуда не стремится, что будет стоить его свобода? Свобода существует лишь для того, кто куда-то стремится. Освободить человека в пустыне — значит возбудить в нем жажду и указать путь к колодцу. Только тогда его действия обретут смысл. Бессмысленно освобождать камень, если не существует силы тяжести. Потому что освобожденный камень не сдвинется с места».
(А. де Сент-Экзюпери «Военный летчик»)
Как правило, свобода осознается потребностью в двух случаях: наличие невыносимых ограничений (свобода «от») и когда есть куда стремиться (свобода «для»). В обычной ситуации, так сказать, «обывательского» существования, когда ограничивающие рамки воспринимаются, скорее как безопасность, чем преграды, и когда стремиться не к чему — свобода не является необходимостью. Более того, она устрашает. Об этом много размышлял немецкий философ и психолог Эрих Фромм. В одной из своих книг «Бегство от свободы» он делает вывод, что современный цивилизованный человек боится свободы, несмотря на то, что воинственно провозглашает ее идеалы. Но боится он не внешней свободы, а внутренней. Так как, добившись многочисленных внешних прав, право состояться как личность по-прежнему остается не востребованным до конца. Нас пугает та свобода, которая необходима для реализации нас как личности: эмоциональная, интеллектуальная, чувственная. Именно поэтому сейчас мы все реже имеем дело с подлинным творчеством не только в искусстве, литературе, науке, но и в частной жизни. Искусство жить подменяется копированием всевозможных «стилей жизни». Цивилизованный человек без оглядки бежит от личной свободы.
По мере освобождения от доиндустриальных норм морали и ценностей, становясь «толерантным» ко всему и вся, обретая независимость от семьи, пола, религии, родины — все больше нарастает чувство бессилия и тревоги. Такая свобода пугает, ведь больше не за что зацепиться, кроме самого себя. Да и сам человек: чувствует ли он достаточную устойчивость в себе, чтобы выступать гарантом собственной свободы? Желая избежать тягостных переживаний, большинство готово незамедлительно отдать эту ненужную свободу, дабы избежать ее вызовов.
Вопрос, мучающий многих — «Куда жить?». Это вопрос и о свободе в том числе. Человек, ищущий свободы во внешнем мире, не найдет ее, потому что не там ищет. Все мы помним басни Эзопа, но не многие помнят, кем был Эзоп — рабом со свободным духом. Невозможное сочетание. Однако, его рабство, как социальный статус не мешало ему видеть вещи такими, какими он их видел, и говорить о них так, как хотел. Рабство не в кандалах и ошейнике, а в порабощенном духе.
Спаситель, пришедший освободить людей от духовной смерти, полагал непреложной ценностью свободу человека принять или отвергнуть Его дар. Свобода как самоцель бессмысленна и бесполезна. Она важна лишь как средство, помогающее человеку осуществить задуманное. А когда нечего осуществлять, то и незачем быть свободным.
Свобода быть самим собой
«Просто не знаю, кто я сейчас такая. Нет, я, конечно, примерно знаю, кто такая я была утром, когда встала, но с тех пор я всё время то такая, то сякая — словом, какая-то не такая».
(Л. Кэррол «Алиса в стране Чудес»)
Пресловутое «быть собой» для одних эфемерное желание, для других — жизненно важная потребность, а кто-то вообще не задумывается об этом.
Спроси у любого: хочет ли он быть самим собой — каждый ответит утвердительно. Если же спросить: «Что это значит для тебя»? Ответа можно ждать долго и получить в основном невнятные предположения. Бытие самим собой не было бы проблематичным, если бы не упиралось в тему свободы. Большинство проблем в отношениях между людьми можно описать так: «я не могу с ней (с ним/ с ними) быть собой», «я вынужден притворяться, потому что иначе…(конфликт, скандал, увольнение, развод и т.д.)».
В философии существует определение состоянию бытия самим собой — «аутентичное существование» или «аутентичность». В узком смысле это означает соответствие того, что человек проявляет тому, что он чувствует, о чем думает. В широком смысле аутентично существовать — значит стать автором собственной жизни. Это требует от человека, как автора, несмотря на тревогу и страх, принять свои свободу, уникальность, конечность, неудачи. Быть неаутентичным — значит не стоять на своих основаниях, быть поглощенным повседневной рутиной, рассеянным, отдаваться соблазнам, быть сонливо успокоенным, двусмысленным, отчужденным, бестолково любопытным, отказывающимся от ясности в пользу иллюзии.
Ключевая роль в том, чтобы быть самим собой отводится решимости. Пример аутентичности в существовании — герой мультфильма «Трое из Простоквашино» мальчик Дядя Федор. В ответ Коту Матроскину на вопрос: «Мальчик, ты чей?», он сообщает: «Я не чей. Я свой собственный!». Быть своим собственным — главное в аутентичном существовании.
В детстве мы только и умеем быть, и, до определенного возраста, ни кем иным, как собой. Трепетное, хрупкое детство оказывается в этом отношении сильнее металлического каркаса из ролей, установок, правил, который держит нас во взрослой жизни.
Говорят, что творческий взрослый — это выживший ребенок. Существо, сохранившее связь с источником жизни.
Утрата связи с источником жизни в себе рано или поздно приводит к предательству. Его совершают взрослые, которые отказываются от мечты, надежды, важных потребностей и желаний, не следуют своим интересам. Они же, нелюбовью, невниманием, непониманием, испытывая страх перед жизнью, заставляют своих детей не слушать внутренний голос, не разбираться в своих желаниях. Оценивать вместо того, чтобы понимать, соперничать вместо того, чтобы сотрудничать, принимать, не научившись осознанно отвергать.
Свобода быть собой есть у каждого. Это почти тоже, что свобода дышать. Одни дышат полной грудью, а дыхание иных — прерывистое и поверхностное. Задыхаясь от страхов и тревог, трудно вздохнуть глубоко. Тяжело добраться до окна в душной комнате своей жизни, чтобы раскрыть его настежь или хотя бы отворить форточку. Иногда, парализованный страхом, человек может просидеть годы в углу душной комнаты, с тоской и болью вспоминая запахи и ощущения свежего воздуха.
Игры взрослых учат нас быть чрезмерно осмотрительным, не доверять, лукавить, носить броню, защищающую от боли неожиданной близости и разочарований, «неуместной» любви, дискомфорта сострадания. Добраться до источника жизни возможно лишь заглянув в свое сердце и не устрашиться. Все мудрецы в один голос говорят, что путь в мир лежит через сердце. Сердцу важно быть открытым для самого себя и для других. В нем все. В нем всегда живет и дышит стремление к свободе.