Убежище

Анна родилась в 1929 году. У нее было довольно счастливое детство. Вместе с мамой, папой, старшей сестрой они жили в немецком Франкфурте. Детский сад, школа, друзья, праздники, дни рождения. На фотографиях маленькая Анна почти всегда улыбается. Потом к власти пришли нацисты. Семья Франк, как и многие евреи, была вынуждена уехать из страны. Сначала отец, а затем остальные перебрались в Голландию. Скоро нацисты пришли и туда. Начались “чистки”. Спасая себя и свою семью, отец, Отто Франк, подготовил несколько тайных комнат в здании, где располагалась его фирма. Знаменитое “убежище”. В нем, при помощи нескольких голландцев извне, два года скрывалась семья Франк со своими знакомыми. Всего — восемь человек. В августе 1944 года “убежище” было раскрыто, а его обитатели арестованы. Через некоторое время их, по злой иронии, самым последним эшелоном из Голландии, отправили в страшный Освенцим. Из восьми обитателей “убежища” выжил только Отто Франк.

После ареста и обыска на полу остался дневник Анны, который она начала вести незадолго до переселения в “убежище”. Сначала она вела его для себя. А впоследствии хотела написать на его основе книгу. Но не успела. Одна из сотрудниц фирмы дневник сохранила и передала отцу девочки. В 1952 году его опубликовали, и мир узнал Анну Франк.

Здесь хотелось бы рассказать не только о содержании дневника и не только о спорах, которые ведутся вокруг его подлинности. И даже не столько о самой Анне Франк. Ей было всего 16 лет, когда она угасла от тифа в концлагере. На ее примере хочется рассказать истории миллионов таких девочек и мальчиков, чьи судьбы искалечили, изломали и оборвали взрослые, заигравшиеся в свои взрослые игры. Когда убивают детей, то вместе с ними убивают надежду. И, к сожалению, это есть и сейчас, как было и раньше. Тому свидетельства истории Анны Франк из Амстердама, Тани Савичевой из голодного Ленинграда. Или, например, никому не известной девочки Нади из обычного украинского села. И еще миллионов их ровесниц и ровесников, чьи судьбы перемололи жернова истории. Страшной истории военного поколения.

***

Сухой камыш не такое бесполезное растение, как может показаться на первый взгляд. Стебель сухого камыша внутри полый, сквозь него можно смотреть на небо и тогда оно кажется маленькой синей точкой. Будто вокруг темнота, а небо рвется к тебе навстречу сквозь узкую сухую трубочку.

А еще через эту трубочку можно дышать под водой. И довольно долго. Когда-то дети часто так делали ради забавы. Взрослым это не нравилось, и они недовольно ворчали. Взрослые считали такие игры опасными и бессмысленными. И делали вид, что сами в них никогда не играли. Взрослые вообще часто делают вид, что сразу родились серьезными, осторожными, аккуратными, с бородой, усами, маникюром, одышкой и депозитом в банке. Дышащими через сухую трубочку их представить тяжело. И это плохо. Потому что иногда сухой камыш — это все, что отделяет человека от несвободы, рабского труда, унижений и смерти. Если человек не дышит — он умирает.

1941 год, небольшое украинское село. Немецкие оккупанты проводят мобилизационную операцию. Проще говоря, хватают подряд всех молодых и здоровых девушек и парней и угоняют на принудительные работы в Германию. Кто-то бежит в лес, кто-то прячется в погребах и сеновалах. Только предусмотрительные охотники за рабами давно уже оцепили лес, а погреба, сеновалы и чердаки проверяют с собаками. Наде повезло больше других. Во-первых, нашлись добрые люди и предупредили заранее. Во-вторых, стояло лето. В-третьих — Надя еще не успела забыть детские забавы и до сих пор прекрасно могла дышать под водой через камышовую трубочку.

Почти двое суток девушка просидела в деревенском пруду. Конечно, оккупанты догадывались, что кто-то из беглецов мог скрываться в воде. Но собак туда не спустишь, лодок не оказалось, а лезть в воду или отдать такой приказ особо никто не хотел. Наде повезло в четвертый раз, когда одна из многочисленных, пущенных наугад, пулеметных очередей, прошла мимо. Немцы с “нашими” полицаями уехали. Как бы ни была хороша камышовая трубочка, но дышать без нее гораздо лучше.

Примерно в это же время, в далекой Голландии, в городе Амстердаме, другая девушка тоже пряталась от нацистских солдат и их местных слуг. Вся ее вина, как и вина ее семьи, состояла в том, что они были евреями. Вторая мировая оставила после себя десятки миллионов оборванных жизней и мертвых тел. Убивали на фронте и в тылу. Уничтожались целые деревни и села. Убивали мужчин, женщин, стариков, детей, больных, здоровых. Убитым мог быть любой человек в любую минуту. Но только евреев убивали за то, что они евреи.

Большинство из них безропотно нашивали на верхнюю одежду желтые звезды и послушно шли умирать. Но были и такие, как отец Анны Франк, которые не захотели мириться с чудовищной человеческой селекцией. Он подготовил и оборудовал тайное убежище, в котором два года скрывались восемь человек — семья Франков и их знакомые. В надежде избежать страшного заключения, которое зачастую заканчивалось смертью, они выбрали заточение добровольное. Конечно, все познается в сравнении, но на тот момент ежедневное долгое сосуществование восьми человек в ограниченном пространстве оказалось не таким уж легким. Сказывались страх и неизвестность: сколько же это продлится? Но самым тяжелым оказались не страх, не однообразная еда, не частое отсутствие элементарных удобств. Тяжелей всего было выносить рядом с собой других. Один философ сказал, что ад — это другие. А бывает так, что оказываешься этим «другим» для самого же себя. Впечатление такое, будто задыхаешься.

Для Анны Франк ее соломинкой, ее камышовой трубочкой стал дневник, который она начала вести незадолго до бегства. Удивительна и порой непонятна судьба этого дневника. Его, как правило, называют свидетельством преступлений гитлеровского режима. Но, читая его, такая формулировка вызывает недоумение. В нем нет описаний страшных зверств, которые творили нацисты. Да и не могло быть. Дневник Анна начала вести в 13 лет, в то время в Амстердаме евреям еще можно было относительно сносно жить и работать, а детям ходить в школу. Обрывается дневник за три дня до ареста. А много ли можно увидеть из окна комнаты, которое выходит на задний двор?

Но все же дневник Анны Франк или “Убежище”, как она хотела назвать свою книгу по нему — очень важное свидетельство жизни, смерти, времени, человечности и бесчеловечия. Свидетельство вечных вопросов на все времена. Это записки взрослого ребенка. Настоящий, как он есть, довольно откровенный, на самом деле — дневник. В нем история человека. Иногда странного, иногда даже не очень приятного, а временами — удивительно прекрасного. Но тем эта история и ценна. Она — честная. Правдивый рассказ честного с самим собой человека. С годами такое качество утрачивается.

Говорят, что дети безжалостны и беспощадны. Это не так. Просто дети познают жалость постепенно. Очень многим нужно сначала застрелить ласточку из рогатки, чтобы ее пожалеть. И еще дети не глупы. У них просто мало житейского опыта и они пока еще не так ловко умеют скрывать свои чувства и притворяться.

«Стоит мне открыть рот — им уже кажется, что я наговорила лишнего, стоит замолчать—им смешно, каждый мой ответ— дерзость, в каждой умной мысли—подвох, если я устала—значит, я лентяйка, если съела лишний кусок—эгоистка, я дура, я трусиха, я хитрая—словом, всего не перечесть. Целый день только и слышу, какое я невыносимое существо, и хотя я делаю вид, что мне смешно и вообще наплевать, на самом деле мне это далеко не безразлично». (Анна Франк).

Анна не скрывает и не притворяется, когда пишет о себе. Она живет и делится своими переживаниями. Особые условия, в которые девочка попала вместе со всеми, очень скоро и очень хорошо показывают, кто есть кто на самом деле. В том числе и она сама. И вот тут Анна порой безжалостна той самой подростковой безжалостностью, когда не существует никаких оттенков, кроме белого и черного. Впрочем, сами взрослые этому хорошо способствуют. Наступает момент истины. Кто-то сохраняет свое лицо и благородство. А у кого-то под налетом респектабельности оказывается не самая приятная личина. Налить себе три четверти мясной подливки, рассчитанной на всех. А потом еще тайком жевать под одеялом свои собственные продовольственные запасы. Требовать повышенного внимания к собственной персоне, утверждаться за счет других. Сорвать свое раздражение и тревогу на том, кто слабее тебя.

“Можно заткнуть людям рот, но нельзя запретить им думать, лишь потому, что они слишком молоды”. (Анна Франк).

Безжалостные законы падшей человеческой природы. Люди, казалось бы, объединенные общей опасностью, легко могут стать пауками в стеклянной банке. Поразительно: в условиях, когда все равны — сразу появляется желание быть “равнее” других. Ведь если я “равнее”, значит, в моих бедах виноваты другие. Ад — это другие. Рай — это ближние. Рай и ад всегда рядом — только руку протяни.

“Я не верю, что в войне виноваты только высокие чины, правительства и капиталисты. О, нет, обычные люди тоже участвуют в ней добровольно, иначе народы уже давно восстали бы! Просто в людях живет стремление к жестокости, уничтожению, убийству. И пока со всем человечеством без исключения не произойдет гигантская метаморфоза, войны будут продолжаться, будет уничтожаться все выращенное, созданное и построенное, чтобы потом снова начать сначала!”. (Анна Франк).

Фашизм, как и крайнюю его разновидность – нацизм придумали не дети. Войны, убийства, геноцид — это взрослые изобретения. Каин сначала вырос, а потом убил брата. В “Повелителе мух” дети перестают быть детьми, когда совершают убийство. Любые нацисты — это бывшие дети, которых не остановило убийство первой ласточки. И с тех пор решение всех своих проблем они видят только через кровь. Безумие сорванных масок, возведенное в степень закона.

Безумие легко передается. Многие “чистокровные” голландцы, которые поначалу помогали евреям, как ближним, со временем, под гнетом тяжких репрессивных мер за это, стали их ненавидеть. Многие дошли до того, что во всех своих тяготах обвинили евреев и говорили, что даже после войны их нужно непременно изгнать из Голландии.

Под предлогом “общего блага” и “чистоты расы”, безумные нацисты уничтожают людей, будто насекомых, называя это “санацией”. Под предлогом заботы о воспитании, взрослые изливают потоки своей желчи и злобы, свои страхи, комплексы и нравственное несовершенство на самую младшую и, как им кажется, самую слабую и беззащитную среди них.

Только вот Анна Франк — человек особый. С совершенно недетской мудростью она воспринимает происходящее. И насколько она требовательна к окружающим — настолько же требовательна к самой себе. Очень интересно наблюдать, как по мере развития событий во времени, по мере взросления самой Анны, меняется она сама. Нет, она не учится притворяться. Она учится менять себя. Сначала она просто доверяет бумаге события своей жизни, свои надежды, сомнения, непонимание, обиду, боль. А потом начинает искать выход. А выход из ненависти всегда один — любовь. Сначала жалость, а затем любовь меняют Анну. Меняется ее отношение к людям и, как следствие, меняется их отношение друг ко другу. Не всегда это гладко и просто, но — меняется. Быть может, в этом смысл двухлетнего заточения в “убежище”?

«Мы все живём, сами не зная, почему и зачем, и хотим счастья, мы все разные, но в чём-то похожи». (Анна Франк).

По воспоминаниям свидетелей, наблюдавших семью Франк в Освенциме, мама постоянно заботилась о своих девочках, как только могла. Добывала для них еду, откладывала ее из своей скудной пайки. А девочки заботились о ней и друг о дружке до самой своей смерти. Когда настал момент истины — все подростковые и взрослые обиды ушли. Если хочешь узнать человека поближе — переживи с ним горе.

***

Шесть лет до мировой войны, восемь лет до отечественной. Девочке Наде десять и ее хотят съесть. В хату лезет сосед, думая, что она там одна. Возле окна с топором стоит Надина мама и собирает все силы, чтобы рубануть соседа покрепче.

Началось все с того, что у людей отбирали еду. Всю еду, не только хлеб. Больше всего усердствовали в этом не присланные из центра красноармейцы, а жившие всю жизнь рядом соседи. Менее работящие, менее удачливые, более завистливые. Они с возбуждением и какой-то нервной радостью указывали красноармейцам, где спрятан-зарыт соседский хлеб. А сами тем временем обшаривали погреба, коморы и дом. Забирали даже сухофрукты с чердака. Напоследок, соседка вернулась уже от дверей, откинула край скатерти и забрала последний недоеденный кусок хлеба, который в отчаянии спрятала мать детям “на вечерю”.

Потом красноармейцы ушли, а Голод пришел. Люди сначала пробовали есть траву и все, что можно было жевать и глотать, а потом стали есть друг друга. Одними из первых на людей стали охотиться бывшие активисты. Дети были помягче и получше на вкус, и почти не оказывали сопротивления. Нужно было дождаться, когда взрослые уйдут из хаты. Или выследить ребенка на улице. Или есть своих.

А Надин дядя был ветеринаром и людей не ел. Он тайком, по ночам, выкапывал из земли павших от голода колхозных лошадей. Это было строжайше запрещено. Руководство даже придумало, что лошади дохли не от голода, а от страшной эпидемии. Но дядя знал, что нет там никакой эпидемии. Мертвую лошадь нужно было долго-долго варить, и тогда ее можно было есть. От голодной смерти Надин дядя спасал не только своих родных, но и соседей.

Потом эти события назвали “перегибы на местах”. Они и тут встретились — безумие бесчеловечности и человеческая подлость. Тот же нацизм рождается не в кабинетах и даже не в мюнхенских пивных. Он — в головах и он есть всегда. Но и у человека, если он захочет, всегда есть выбор: остаться человеком или стать людоедом.

Дневник Анны Франк разобран на цитаты. Ее слова и наивны, и мудры, эмоциональны и часто проницательны. С ними можно соглашаться или нет. Но они заставляют задуматься. Одна из известных фраз дневника о том, что с человеком нужно поругаться, чтобы его узнать. С ней можно спорить ровно до того момента, пока не захочешь узнать самого себя. А это просто. Нужно закрыться на несколько дней в темной комнате без смартфона. И попробовать не молиться.

“Нам здесь многого не достает, очень многого. Ты чувствуешь это так же, как я. Я не имею в виду материальные потребности — в этом отношении у нас есть все необходимое. Нет, я говорю о том, что у нас на душе. Так же, как ты, я мечтаю о свободе и воздухе, но верю, что мы будем вознаграждены за наши лишения. Вознаграждены духовно.

Когда я сегодня утром смотрела в окно, то ощущала себя наедине с Богом и природой, и была совершенно счастлива… пока ты чувствуешь и мыслишь, пока можешь радоваться природе, здоровью, самой жизни, ты можешь стать счастливым.

Богатство, славу можно потерять, но духовная радость, если и покидает тебя на время, то всегда возвращается.

А если тебе грустно и одиноко, поднимись в хорошую погоду на мансарду и посмотри в окно: на дома, крыши, небо. Пока ты можешь спокойно смотреть на небо, и пока душа у тебя чиста, счастье возможно”. (Анна Франк).

Что же в итоге? В итоге остается всего один горький вопрос — почему? Почему все-таки погибла Анна Франк — талантливая и молодая, честная и удивительная. Почему они умирают так рано и так тяжело? Это вопросы к Небу, которые люди задают тысячи лет. Исчерпывающего, универсального ответа на них нет. Но он все-таки может прийти. Только для каждого — свой.

Быть может, он придет, когда перевернется последняя страница удивительного дневника удивительной девочки. Девочки, которая вместе с Ханукой праздновала Рождество…