РУКАВИЧКА

ИСТОРИИ ПРО ДЕТЕЙ

Историии про приемных детей бывают четырех видов

– те, где дети прекрасны и я супермен. Но такие истории — как жареная картошка: вкусно, но без пользы.

– те, где дети отжигают, а я по-прежнему супермен. Про такие события я, в основном, и писал.

– те, где дети — супермены, а я отжигаю. И такое, конечно, бывает. Но сложно вспомнить.

– те, где и дети, и я жжём по-полной. Про такие истории тяжело писать. Это – истории моих поражений в ответ на детскую неуправляемость. Поучительно, конечно, но… так хочется выглядеть суперменом. Хоть в фейсбуке… В общем, с нового года начну публиковать и такие рассказы, а не только паточно-елейные приключения. 

Моя муза ненадолго улетала. Но она уже вернулась. Запасайтесь поп-корном.

НЕМНОГО ТЕРМИНОЛОГИИ

Говоря о приемных детях, участвуя в обсуждениях блогов или статей, помните, что рожденных вами детей для противопоставления приемным или усыновленным нельзя называть родными. Это очень ранит. Ранит детей, которые читают, то что вы пишете или обсуждаете. Наш профессиональный словарь немного другой. Биологические дети (они же кровные или самодельные) — рожденные вами. Приемные дети, воспитанники, подопечные — те, кого приняли в семью. Но они все — родные! Просто есть рожденные из пузика, а есть рожденные из сердца.

Наши приемные дети очень переживают и расстраиваются, когда кто-то из гостей или друзей, придя в наш дом, задает мегадурацкий вопрос: “А кто из них родной?”. Да все они родные! Просто есть биологические — и плевать, что этот термин режет ваш нежный слух, и есть приемные. Каждому ребенку важно знать, что с приходом в другую семью он обрел папу и маму. И стал настоящим. Стал единственным. Стал родным…

– Папа, а зачем вы переехали из городской квартиры в сельский дом? — спросил меня сегодня 16-летний Ваня.

– А это все оттого сынок, чтобы нам было куда тебя усыновлять.

МАГАЗИН ДЕТЕЙ

«Выберите себе приемного ребёнка! Езжайте и познакомьтесь с этим ребенком, а теперь с этим. Ну, как вам? Выбрали?»

Всегда ощущал некоторую коллизию от того, что приходится именно ВЫБИРАТЬ. Как в магазине обуви или игрушек. Пришел и смотришь. И выбираешь. А какие критерии выбора ребенка? Цвет глаз, цвет или длина волос? Злость или доброта взгляда? Похожесть на кого-то из приемных родителей?

Все это бред! Все это в итоге не будет иметь никакого значения. Значение будет иметь только одно: смогут или не смогут приемные родители полюбить ребенка. А как понять, полюбишь ты ребенка или нет?

Я всегда боялся только одного. Я не был готов воспитывать приемного ребенка с проблемами интеллектуального развития. Я прекрасно понимаю возможности нашей семьи и уверен, что такому ребенку мы просто физически не смогли бы уделить столько внимания, сколько ему нужно. Для нас с супругой крайне важно было видеть в ребенке интеллект.

А второй маркер, который, как оказалось, был для меня очень важным, это… запах.

Чтобы мы ни говорили, но мир мы воспринимаем органами чувств. В том числе и обонянием. Внешний вид человека можно исправить: подстричь, помыть, приодеть – и глазу станет приятно. Говорить правильные и нужные вещи тоже можно научить. Наши уши с каждым годом будут радоваться все больше и больше тому, что говорит наш приемный ребенок.

Но запах… Это то, что неисправимо. Даже любим мы носом, в том числе. Нас успокаивает запах любимого человека. И нам не хватает этого запаха. И мы часто зарываемся в волосы того, кого мы любим.

А я вообще человек-нюхач. Весь окружающий мир и всех вокруг я познаю прежде всего через запах. Каждый раз, попадая кому-то в гости, я принюхиваюсь. И запах дома говорит мне о хозяевах намного больше, чем вербальное общение с ними. И если человек пахнет для меня некомфортно, я буду избегать оставаться с ним в небольших помещениях и, вообще, количество встреч с таким человеком постараюсь свести к минимуму. И все это я делаю на подсознательном уровне.

Точно также распознают «своих» в животном мире. По запаху. Именно недооцененность фактора запаха зачастую приводит к нелюбви в приемной семье. Наши кровные дети пахнут, как мы. Ну, или почти, как мы. Да мы с детства нюхаем наших младенцев, тиская и прижимая их к себе.

Приемный ребенок — новый запах в семье. И прежде, чем брать приемного ребенка, просто понюхайте его. И если запах ребенка не вызывает у вас никакого отторжения, есть огромная вероятность того, что у вас все получится. Если же вы не в состоянии принять запах ребенка, все остальное не поможет. Он постепенно будет становиться изгоем в вашей семье и вам потребуется колоссальное количество душевной энергии для того, чтобы ребенок хотя бы не замечал такого вашего состояния.

Я не смог полюбить Ваню в том числе и из-за его запаха.

В общем, детей мы никогда не выбирали. Кого предлагали, тех и брали. С годами, набравшись опыта, учитывали только вот эти два фактора: условное развитие головного мозга и запах.

И так получилось, что взяли всех, с кем знакомились. Кроме случаев, когда этого не захотели сами дети, которые, погостив у нас дома, выбрали вариант жить не в семье: меньше ответственности, больше свободы.

Р.S. Все свои статьи я читаю супруге или детям. На мой вопрос: «Как статья?», Петя ответил: «Вроде неплохо. Но эту статью нужно еще понюхать».

РУКАВИЧКА

Самым большим неудобством нашей семьи всегда был транспорт. То его не было вовсе, то, когда нам его надаривали, всегда остро стоял вопрос о его обслуживании. Первую машину нам подарил один из наших кумовьев. Это был «Запорожец». Старый и желтый. Кое-как мы его подлампичили, покрасили и стали ездить. Но недалеко. Он разваливался прямо на ходу. В скором времени я подарил этот коллекционный автомобиль Ване. История этого автомобиля требует особого поста. Сам я взял в кредит «Славуту». Чудо-машина. Неубиваемая.

Мною неубиваемая. А Ваня мог убить любой транспорт. Когда-то я себе взял за правило всех мальчишек перед 18-летием отправлять учиться в автошколу для получения прав. Ваня получил свои права со второго раза. И стал часто помогать нам перевозить детей в школу/ из школы, на кружки/ с кружков.

Что там у Вани случилось, с какой скоростью он ехал на Волосской набережной, уже не знает никто. Но как-то утром, отвезя малышей в волосскую школу и направляясь в город, Ваня потерял управление и полетел с набережной в Днепр. На заднем сиденье «Славуты» сидела Соня, она как раз была первоклассницей. Остановил Ванин полет большой и могучий тополь. Тополями с двух сторон в 70-ые годы прошлого столетия была засажена вся Волосская набережная. От удара машины о могучее дерево заднее сиденье в «Славуте» сложилось — о, чудо запорожских конструкторов! — и Сонечка перенесла удар металла о дерево, укутанная мягким славутовым диваном. Она, кстати, потом долго боялась ездить с кем-то, кроме меня. Да и со мной побаивалась, если я ехал быстрее 80 км/час.

Через несколько лет торнадо шириной 100 м. высотой 1000 м. неслось по реке Днепр. И вдруг решило прогуляться селом. Его встретил все тот же величественный тополь-охранник. Но торнадо — это тебе не «Славута». Торнадо сильно не заморачивалось и вырвало огромной тополь, как говорится, с корнем. Местные разобрали его на дрова.

Ваня во время столкновения сильно повредил руку, пришлось зашивать. Машину Ваня забрал себе, отремонтировал и выплатил в семейный бюджет ее остаточную стоимость на день перед аварией. Но не об этом!

Так вот, «Славута» эта была нашей самой любимой машиной. Во-первых, она никогда не ломалась по-серьезному. И даже мастера в гараже, с которыми я очень подружился, сильно удивлялись особой стойкости нашей лошадки.

Нас в то время было уже 12: я, моя супруга Ольга и 10 детей. И мы не могли не ездить все вместе в этой машине. В Макдональдс, в цирк, или просто в гости – она всегда вмещала всех.

Однажды зимой мы нагулялись и приехали в Макдональдс. Подкрепиться, так сказать. Рядом стоял черный джип, в котором милый человек с квадратным лицом с большим наслаждением поедал свой гамбургер. Дети из машины сами выйти не могли — она настолько была забита «винегретом» из детей, шуб и теплых курток, что свободно двигаться внутри салона не представлялось возможным. Выйдя из машины, я открыл заднюю пассажирскую дверь. Пару детей вывалились на снег. Мужчина в джипе стал жевать медленнее. Обойдя автомобиль, открыл другую пассажирскую дверь. Дети из нее тоже посыпались на снег, как горох. Мужчина в джипе есть перестал. Глаза округлились. Подойдя к багажнику «Славуты», я открыл его и из багажника стали выпрыгивать… дети. Все в миг перемешалось: снег, дети, звонкий смех, снежки. Мужчина в джипе получил сокрушительный удар по своему сознанию. Капуста и клочки мяса падали из его рта куда-то вниз, на чистое дно прекрасного, огромного автомобиля. 

Вдоволь насладившись произведенной реакцией, я, как заправской главнокомандующий, скомандывал брать приступом вход в Макдональдс, и моя небольшая армия устремилась туда…

Мы всегда веселились, когда ездили в этом маленьком, семейном автомобиле. И до сих пор с радостью вспоминаем эти минуты. Ваня пару лет назад сдал его на металлолом. Как-никак, это была уже его собственность.

МАМОНТЫ

Приемный родитель должен ощущать себя… не жертвой обстоятельств и своего когда-то глупого и опрометчивого поступка, не маленьким и беспомощным терьером, умеющего лаять, но не кусаться, не загнанной бытом и эмоционально подбитой лошадью, не израненной и готовой уже сдохнуть птицей, не улиткой, у которой отняли домик и поселили туда скорпионов…

У приемного родителя должна быть психология мамонта. Или, на крайний случай, слона. Тихого, тяжелого, сокрушающего леса бюрократии на своём пути, абсолютно спокойного и флегматичного в общении с детьми, учителями, врачами и с кем там ещё надо общаться. Эдакое воплощение святости на нашей грешной земле! Махатма Ганди и мать Тереза в одном лице.

Приемный ребёнок должен ощущать своего приемного родителя, или хотя бы одного из них — мамонтом, слоном, супергероем, Багирой, человеком-пауком, Джоном Сноу, который защитит мир семьи от холодов внешнего мира и опасных врагов, рядом с которым не страшно и над которым не властна смерть.

Тогда дети — счастливы! Тогда они постоянно будут чувствовать очаг, защиту, мир и спокойствие. И будут себе тихонько расти. На радость всем.

P.S. Один мой друг, зная, что я последователь психологии мамонта, подарил мне на день рождения мамонтовую голову. Она висит у нас дома, в кабинете, и постоянно напоминает о написанных выше вещах. 

P.P.S. При изготовлении головы мамонта ни один мамонт не пострадал.

ТА ВОНИ Ж НЕ П’ЯНІ

В тот день, когда мы забрали Сонечку из детского дома, у нас было много-премного дел. Вспоминать — вспоминаю каких, но вспомнить не могу. Помню только, что Сонечку с собой мы взять ну никак не могли. И оставили ее у моей мамы, то бишь, у Сониной новоиспеченной бабушки. Благополучно решив все свои дела — а по-другому и не бывает — мы приехали за Сонечкой. Когда бабушка открыла нам дверь, Сонечка, которой тогда было всего-то пять лет, кинулась к нам и стала нас с Олей по очереди крепко-прекрепко обнимать, попутно… обнюхивая. Через полминуты обнимашечно-нюхательных здравствований Сонечка, от удивления расширив свои глазища, произнесла: «Ти дивись! Прийшли самі у ввечері, удвох, і зовсім не п’яні! Ну ти дивись! Хороші батьки! Не п’ють!»

Мы потом долго обсуждали то, какой образ жизни вели Сонины родители, чтобы она в пятилетнем возрасте произнесла такую фразу. То есть, они могли не прийти вообще, оставив Сонечку одну в темном доме, могли прийти не сами, а с чьей-нибудь помощью, так как ноги уже не несли, но, главное — никогда Соня вечером их не видела трезвыми. И всегда боялась. Всегда с ужасом ждала вечера. Каждого вечера. В пять лет. Когда жизнь должна быть просто одним большим счастьем.

С сотрудниками местной службы по делам детей мы потом съездили к Сонечке домой. Там, в этом домике на окраине одного села, не было кроватей, не было постелей, не было никакого уюта или остатка чего бы то ни было, что напоминало человеческое жилище. Как бы это назвать?.. Берлога. Нора. Где Соня когда-то спала на полу в груде тряпок и старых вещей.

5 слов

В первый год жизни приемного ребёнка в семье все нравоучения должны ограничиваться пятью словами. С шестого усвоение слышимого прекращается.

КОНФЕТНЫЙ БАРОН

Ваню, нашего приемного сына, в детстве не баловали. Его биологические родители не баловали. Конфет не покупали. И он, естественно, больше всего в жизни любил сладости и тянул их отовсюду. Складывалось всё это под его подушкой на втором этаже двухъярусной кровати. Как вы понимаете, там же, на кровати, лежала и гора фантиков. Постоянная. Похожая на отвал с какой-нибудь шахты. 

С чадом говорить на тему фантиков было абсолютно бесполезно. Пробовали. Не доходит. И мы с супругой нашли экстравагантный вариант донесения нашей мысли о неприемлемости принятия сонных ванн в фантиковых купелях. Пять кило конфет, равномерным слоем нанесённых на поверхность всей простыни и накрытых покрывалом, должны были сделать своё дело.

Ваня обалдел! Он был потрясён!..

С тех пор всё стало на свои места.

Вообще, мы так и стараемся поступать. Три раза объясняем, и, если, после третьего вербального раза не дошло, переходим к разговору действиями. Ну а тут — полет фантазии.

«В ДЕТСКОМ ДОМЕ БЫЛО ЛУЧШЕ»

«Лучше б я остался там», — сказал нам как-то Ваня через какой-то период жизни в нашей семье. Ване просто не нравилось выполнять свои семейные обязанности. Про свои права Ваня был осведомлён преотлично. А то, что жизнь в большой семье строится не только из его хочушек, ему никто так и не объяснил. Наши рассказы разбивались о Ванины нехочушки, которые и вылились, в конце концов, в эту запретную фразу.

– Не вопрос, — сказал я ему, открыв его шкаф, доставая и складывая в сумку вещи, с которыми он приехал.

Тема «в детском доме было счастье» в нашей семье всегда была негласно табуирована. Такая фраза означала только одно: ты перешёл черту. Многое прощалось: лень, обман, курение, травка, выпивка, воровство, поджоги, разбитые машины и много чего ещё. Но не эта фраза, которая означала предательство. Крайнее и бесповоротное. Мы понимали, что если не пресечь эту манипуляцию здесь и сейчас, Ваня будет манипулировать всеми и всегда. Мы оказались перед тяжелым выбором.

Я попросил Ваню переодеться в его, детдомовские вещи. Они были китайским китаем и сильно отличались от того, во что мы одевали детей. Мне было больно. Ване было больно. Но мы должны были пройти этот непростой путь — отказа не только от детдомовского прошлого, но и от попытки манипулирования им. И, в чем его взяли, в том же и повёз его обратно в детский дом. 

По дороге мы много беседовали про жизнь. Естестно, на средине повернули обратно и поехали домой. 

Дома все долго обжевывали эту историю. И больше тема «в детском доме было лучше» у нас дома не звучала. И не потому, что боялись, а потому, что в детском доме не было лучше, а еще потому, что манипуляции у нас не проходят.

ЖИЗНЬ НЕСПРАВЕДЛИВА

У нас тут случился большой семейный спор. Петя сильно обиделся, когда узнал, что все остальные домочадцы голосовали за него прежде, чем он попал в нашу семью. 

У нас так заведено. За нового потенциального домочадца должны проголосовать все, включая тех, кто не умеет говорить. Голосование тайное. Каждый имеет право «вето». Один «минус» на бумажке — и вопрос снимается с повестки дня до следующего кандидата.

– Как же так? Это что, если бы Ваня не проголосовал «за», меня бы здесь не было? — спросил он.

– Ну, не было бы. Был бы где-то в другом месте. — отвечаю я. 

– Это несправедливо! Я не хочу быть обязанным Ване. И не хочу, чтобы моя жизнь настолько зависела от него. 

– Но ведь ты тоже потом голосовал. За Соню.

– Но я голосовал всего один раз, а Ваня много. А если б он проголосовал против? — не унимался Петя.

– Так он и голосовал против. Против любого. Целых два года. Говорил, что ни с кем не собирается делить родительскую любовь. Ему было мало.

– Но ведь это ужасно несправедливо! — вынес Петя окончательный вердикт всей нашей системе.

– Согласен, — философски проговорил я. — Жизнь, сынок, вообще – штука несправедливая.

МИНУТЫ СЧАСТЬЯ

Я помню этот день. Самый светлый день. Самый лучший день. Самый счастливый день. День, когда мы купили микроавтобус.

Накануне у нашего двора затормозил модный автомобиль, из него вышел представительный мужчина и вручил мне конверт с деньгами.

– Купите себе микроавтобус. Хватит так опасно ездить.

Сел в машину — и был таков. В конверте оказалось 8000 $, благополучно нами истраченных на покупку бэушного микроавтобуса.

Форд транзит. Высокий. С удлиненной базой. На 15 мест. По его салону можно было ходить, не пригибаясь. Это мне казалось какой-то непередаваемой словами роскошью. Впоследствии мы перетянули салон темно-красным цветом, установили на каждом сиденье ремни безопасности, купили телевизор и автомагнитолу. Не жизнь, а именины сердца!

Ох, и наездили мы на нем! Где мы только не были! Весь Крым, Киев, Западная Украина, Карпаты. И не по разу! Даже как-то с детьми съездили на бусе в путешествие по Польше и целых две недели колесили по разным польским городам и весям с запада на восток, посетив за это время 15 городов и больше 50-ти музеев и парков.

Но вернёмся к нашему повествованию. Итак, я купил микроавтобус. И вдруг понял, что не надо больше детей складывать в багажник. Я понял, что теперь нас ждут незабываемые путешествия и приключения. В день покупки автобуса я был сам не свой с самого утра. Мне не верилось. И когда я впервые сел за руль и поехал на нем, мое сердце стало учащенно биться, я был в раю. Непередаваемое чувство полноты жизни окутало меня ног до головы.

Ехать домой нужно было минут 40. И все это время я ликовал. Ну, и, конечно, строил планы. Строил много планов.

И вдруг… у меня родился вопрос. Как долго это чувство счастья будет со мной? И сразу дал сам себе ответ: «Неделю! Не меньше!». Я понимал, что такое глубокое погружение в счастье, в принципе, раньше, чем за неделю выветриться не может.

Но… нужно было торопиться на работу. Приехав домой, я бережно, как хрустальную вазу, завёз Форд во двор, а сам пересел на Славуту и поехал на работу.

Вы не поверите! Но у меня от счастья кружилась голова.

Не успев доехать до города, то есть не проехав и 20 км, я услышал звонок. Это был Ваня. Следует отметить, что Ване тогда было уже 15. А ещё я должен сказать, что всегда оберегал транспорт от своих сыновей. Потому что это — две несовместимые стихии. Результатом такого общения всегда становилась чья-то поломка (ну, вы понимаете) или травмы автомобиля, несовместимые с жизнью. Я, пребывая все в той же дивной счастливой неге, поднял трубку и услышал Ванины всхлипывания.

– Папа, Папа! Я тут хотел вывезти мусор на тележке, а Форд мне мешал…

Это было неправдой. Форд никому не мешал. Я молча вслушивался в Ванин рассказ, предчувствуя непоправимое.

– Он мне мешал, — продолжал то ли мне, то ли себе внушать Ваня, – я взял ключи…

Здесь мое сердце забилось учащенно.

– …И хотел вывезти Форд на улицу. Но…

Здесь я затормозил Славуту и припарковался.

«Умирать лучше в стоящей на обочине машине, а не в движущемся по городу автомобиле», — подумал я в тот момент.

– Когда я выезжал из нашего двора, — продолжал, всхлипывая, Ваня,- я врезался в газовую магистраль и снес Форду крышу…

Я просто положил трубку. Мне хотелось Ване сказать слова, несовместимые с высоким званием отца и просто с человеческой моралью.

Газовая магистраль не пострадала. Ваню я заставил пойти на работу, заработать деньги и ими оплатить ремонт микроавтобуса. Ключи от машин с тех пор я хранил в сейфе.

20 минут. 20 минут высокого и прекрасного, пронзившее вдруг мою жизнь, улетучилось, помахав мне ручкой. С тех пор я больше не жду счастья на этой грешной земле. И экстатические переживания по поводу материального меня больше не посещают.

ПРО ЛЕЧЕНИЕ ИНФАНТИЛИЗМА

Однажды в студёную зимнюю пору наша Сонечка играла с сестричкой в коридоре дома в футбол. Результатом игры стала сломанная нога, поездка в областную детскую больницу и гипс. Одна наша добрая знакомая передала нам костыли. И жизнь снова наладилась. 

Сонечка пела в одном небезызвестном днепровском детском хоре, который в полном составе через пару дней собирался ехать в Киев на очень важный певческий фестиваль.

Прихожу с работы домой — а Соня горько плачет: дескать, не видать ей фестиваля, и жизнь теперь ей уже не мила… Это и понятно — Соня поёт всегда и везде, душа у неё такая, поющая. 

Но для меня было совершенно неожиданной новостью Сонино «я не еду на фестиваль»!

– Кто тебе сказал, что ты не едешь на фестиваль в Киев? — спросил я плачущую Соню.

– Так у меня же гиииипс! — ответила она навзрыд.

– Доченька, хорошая, послушай, пожалуйста, внимательно своего папу: гипс у тебя не во рту, а на ноге. Ты не можешь ходить. А петь ты можешь. Смотри, как громко и задорно ты плачешь!

Все затихли, осмысляя услышанное. И Соня, и зрители её домашнего выступления.

– Так я что, с поломанной ногой поеду в Киев? — спросила она и стала рыдать ещё безутешней, вдруг поняв неотвратимость своей поездки.

– Только так! Или хор тогда тебе не нужен вообще и никогда.

Дальше последовала моя мини-лекция о важности преодоления трудностей, о том, что выход надо искать всегда, о том, что он всегда есть, и про то, что Бог даёт нам испытания только по силам.

Сложнее всего оказалось с руководителем хора. Пришлось ей два раза по телефону объяснять особенности Сониного путешествия. Эта добрейшая женщина с первого раза не могла поверить в услышанное: что мы отправляем ребёнка в Киев с загипсованной ногой.

С днепровским и киевским вокзалом договорились быстро – на вокзалах есть бесплатная услуга доставки в коляске от автомобиля до вагона лиц малоподвижной группы населения. И поэтому все 4 раза: по дороге туда в Днепре на Привокзальной площади и в Киеве у вагона, и по дороге обратно — в Киеве у вокзала и в Днепре у вагона — нас ждал сотрудник вокзала с коляской, который и доставлял Сонечку туда, куда ей нужно. 

Собравшиеся на перроне родители всех остальных детей смотрели на Сонечку то ли с сожалением, то ли с восхищением. Что они думали про папу Сонечки, я спрашивать не стал.

В вагоне Сонечке, конечно, пришлось спать на нижней полке. Несмотря на всю её любовь к верхним. Это единственное, чем мне пришлось поступиться. 

В поездке всё было хорошо. Дети Соне всё время помогали. Единственное — Соня дольше, чем положено карабкалась на фестивальную сцену.

Вернулся хор домой с призовым местом. 

Сонечка приехала довольная. 

И сильная духом.

ПРО ЛЮБОФФ

Давно не проводили семейный совет. Сидим. Работаем. Обсуждаем постоянные и непрекращающиеся конфликты среди детей. Думаем, как преодолеть. Размышляем, спорим, разговариваем.

Решил объяснить, как любить кого-то другого, к кому ты испытываешь неприятие. Очень просто: надо найти хотя бы одну хорошую черту в этом человеке и когда вдруг тебе придёт мысль, какой этот человек плохой, приводить себе на память эту черту и просто любить человека. Только за эту черту. И постепенно ты полюбишь и примешь его всего, со всеми глупостями и слабостями.

И тут одно чадо спрашивает:

«А назови хоть одну черту, за которую можно любить Марка!»

Я начал. Все остальные стали добавлять.

И понеслось:

1. Очень отзывчивый, всегда и во всём всем помогает, не надо просить дважды.
2. Помогает бабушкам заносить сумки в автобус.
3. Кормил собаку конфетами «Ромашка».
5. Любит играть с младшими детьми.
6. Пока был жив дедушка Коля, очень нежно к нему относился.
7. Не пропадёт с голоду.
8. Очень коммуникабельный.
9. Шьет и вышивает.
10. Не курит.
11. Не пьет.
12. У него красивые голубые глаза.
13. Всегда хочет о ком-то заботиться. Поэтому всегда заводит животных.
14. Безотказный.
15. Любит делать дорогие подарки: сережки, книгу «Про все оружие мира», тапочки из овчинки.
16. Он всегда и всем привозил подарки из всех лагерей отдыха.
17. Трудоголик.

В общем, продуктивно поработали.

Материал о любви усвоен.

 иллюстрации Александра Лелик