«Тринадцатого мая у нас в семье праздник — День рождения нашей семьи. В этот день мы с женой стали родителями семилетнего сына и трехлетней дочери. Их мать умерла, и Андрея перевели в детдом, а Юлю — в больницу. Тринадцатого мая мы забрали их домой. Это был радостный и волнующий день. Один из самых счастливых дней в моей жизни. «Ну что, ты уже привык к детям?», — спрашивали у меня через некоторое время окружающие, а я удивлялся такому вопросу. Для нас они сразу стали родными. Думаю, что появление детей в семье — это Таинство. Такое же, как, например, Таинство брака. Приемные дети становятся частью семьи, аналогично тому, как супруги — двое, недавно совсем чужих людей — становятся друг другу родными. Я знаю, что Андрея с Юлей нам послал Бог.
Когда мы с женой приняли решение стать приемными родителями и начали заниматься этим вопросом, то долгое время не могли найти своих детей. Разрешение на право опекунства и усыновления мы получили сравнительно быстро. Это было осенью. Сбор всех документов занял примерно два месяца. Позже, спустя некоторое время, стало видно, как Господь через добрых и понимающих людей помогал нам в этом. Началась зима и наступил, собственно, период поиска наших детей. Ответственный и страшный вопрос встал перед нами. Где наши дети и существуют ли они вообще? Где наши усилия и воля уместны, а где необходимо просто молиться и ждать?
Шел декабрь, я созванивался с детскими домами, договаривался о встречах, но потом или встречи отменялись, или я приезжал, а мне говорили, что детей на усыновление нет. Это было какое-то наваждение. Все тогда как-то не складывалось. Я не понимал, почему так происходит. Казалось, что Господь оставил нас, и мы делаем что-то не то. В этих поисках, душевных страданиях и попытках найти детей закончился старый год и начался новый. А время все шло. Прошел январь, затем февраль. Мы испытывали чувство растерянности и страха. Это было душевно тяжелое для нас время. Сейчас я понимаю — это было время смирения. Время, которое приводило наши души к главному — да будет воля Твоя!
Закончилась зима и начался Великий пост. Желания что-то изменить или ускорить оставалось все меньше и меньше. Было много работы, а с начала марта я начал пономарить в храме свт. Петра (Могилы). Я не пропускал ни одной будничной службы. Пост проходил напряженно, и сегодня я могу сказать, что это был самый сильный во всех смыслах пост и в моей жизни, и в жизни нашей семьи. Душа продолжала трепетать, ждать и надеяться на чудо. Но чуда все не происходило. Было лишь множество искушений. Так много, что на это нельзя было не обратить внимания. И если поначалу искушения раздражали, заставляли нервничать и переживать, то потом, когда их стало все больше и больше, я просто махнул рукой и уже ничему не удивлялся. Тогда, впервые в жизни, я стал переносить их спокойно, без удивления и с настоящим смирением. Это было необычно, и это был новый опыт для меня.
В один из дней Страстной седмицы, поздно вечером, к нам на электронную почту пришло сообщение по рассылке от девушки-волонтера. В письме говорилось о том, что в одном небольшом поселке Киевской области есть мальчик семи лет и девочка трех лет на усыновление. И хотя все это время мы думали о девочке-грудничке, наше замешательство длилось недолго. Мы попросили сообщить нам телефон директора детского дома.
На следующий день, рано утром, я стоял в алтаре храма и читал записки. Мысли крутились об одном: «Господи, это наши дети или не наши? Сообщи мне об этом. Дай мне такой знак, который невозможно спутать ни с чем». И подтверждение пришло в эти же минуты… смс-кой… Перепутать было просто невозможно.
Решение было принято, мы связались с директором детского дома. Пасхальная радость поистине была духовной, а не душевной. Душа была еще в таком состоянии, в котором пребывают почки деревьев весной.
Позже были наши поездки в детский дом и больницу, знакомство с детьми, их обустройство дома, поликлиники, школа, справки и многое другое.
Сын был уже достаточно взрослым, и мы сразу нашли общий язык. Дочь находилась в больнице, потому что для детского дома была еще маленькой. Вот и жила она в палате, как Чебурашка в будке, потому что больше негде было… Сложилось все очень быстро. Скоро мы уже везли их домой. Вот так происходят чудеса.
Лишь потом, после начала нашей совместной жизни, я увидел взаимосвязь событих тех дней. Я узнал, что тогда мать наших будущих детей еще была жива. Немного позже она заболела, и сына передали в детский дом, а малышку в больницу. Мать через некоторое время умерла. Потом был процесс подготовки документов на сиротство, попытки разделить детей, поскольку на усыновление маленьких девочек всегда была очередь. Слава Богу, что против разделения твердо выступила директор детского дома. И когда я бился лбом в закрытую дверь, Господь словно пытался сказать мне: «Еще не время, подожди немного».
Папа справится!
Девять лет Бог не давал нам с женой детей, и наше решение об усыновлении было осознанным, вызревшим. Я хотел быть отцом, хотел заботиться, дарить любовь. Для меня любовь — это не просто целовать, обнимать и баловать. Это уважение, принятие маленького человека таким, каким он есть, целиком.
Один из навыков любви — выдерживать все деструктивные детские чувства: страх, чувство вины, тревогу, гнев, беспомощность, апатию. Ведь если я в ответ начну тревожиться или раздражаться, то психика ребенка сделает вывод: «Папа не может справиться с тем, что я чувствую, а, значит, я не справлюсь и подавно».
Помню, у дочки не получалось нарисовать рисунок. Она пришла ко мне вся потухшая, с ощущением, что она — неудачница. И такая от нее исходила безысходность, такое бессилие, что самому хотелось все бросить, и ничего не делать. Я тогда понял, что происходит нечто важное. Что мне нельзя спасовать и замять этот вопрос, нельзя отмахнуться своей занятостью. Я понял, что от меня что-то требуется. Тогда я чувствовал все, что происходило у нее в душе, и мне было трудно с этим справиться. Но я постарался передать ей уверенность, говорил с ней бодро и спокойно: «Сейчас посмотрим, что можно сделать, у всех не получается и у меня, бывает, тоже».
Это длилось часа два. В итоге мы стали рисовать вместе и нарисовали два рисунка — она свой, а я свой.Так дочка получила опыт преодоления своего бессилия, отчаяния, а я нарисовал свой первый рисунок. Это был портрет золотой осени. И сколько таких ситуаций происходит в течение дня, месяца, года. Главное для меня — заметить, поддержать, помочь детям пройти и усвоить свой маленький урок. А тот рисунок я храню до сих пор.
О том, что важно
Чтобы заметить состояние ребенка, не пропустить важное, я учусь замедляться. Ведь часто мы, родители, бежим по жизни, и нет времени на то, чтобы понять,что происходит у нас в душе, что происходит в душе наших детей. Вот я и учусь быть внимательным, наблюдать за мимикой, словами, настроением дочки и сына. Если вижу, что что-то не так, то откладываю свои дела, пытаюсь понять, что же случилось. И отреагировать соответственно ситуации. Иногда это уместно сделать сразу, а иногда лучше подождать и поговорить, улучив удобный момент.
Мои дети любят, когда мы разговариваем. Стараюсь говорить на их языке, сообразно возрасту, чтобы было просто и понятно. Говорю о том, что думаю, как сам чувствую, привожу примеры из своего детства, как я справлялся с подобными ситуациями. Часто они открываются в ответ, начинают делиться своими мыслями и чувствами. И когда проблема решена, я понимаю, что выполнил свою родительскую функцию. Настоящую. Ведь как считается: отвез чадо в школу, на занятия, проверил уроки, ребенок одет, накормлен, здоров, значит, день прошел не зря. А все это может быть вообще не важно. Важно, то, что сегодня произошло с детьми, какие открытия, достижения они сделали, какие неудачи их постигли, как они с ними справились. Это нужно замечать, об этом нужно говорить. И тогда можно предотвратить какую-то проблему, потому что она ведь не сразу появилась. Все начинается с мелочей, а проблема — это уже плод. Легче бороться с корнями, пока сорняк в душе ребенка еще маленький.
Сказкотерапия
Когда Андрей и Юля были поменьше, я, вместо разговоров, на ночь рассказывал им сказки, которые придумывал сам. Часто я в эти сказки вплетал ситуации из жизни моих детей, которые происходили с ними в течение дня. И на примерах героев показывал, как это можно преодолеть. И дети подсказывали: «Нет, было не так, а вот так, герой чувствовал вот это». И я понимал, что чувствовали в тот момент моя дочь или сын. И каждый раз сам удивлялся тому, как это работает. Что можно ненавязчиво, через сказку, помогать своим детям, и видеть, что с ними происходит. Жаль, что время сказок прошло — дети выросли. Андрею уже 18 лет, Юле — 13. Но я надеюсь, что они сохранят о том времени теплые воспоминания. Общение, совместное времяпровождение — это то, что для меня важно, потому что в моем детстве мне такого общения не хватало.
Простить отца
Помню, для меня было большим счастьем, когда отец находился дома, и еще бОльшим — когда он уделял мне внимание. Он был военным, много ездил в командировки, дома бывал редко, а внимания мне уделял еще меньше. И когда это случалось, это было, как глоток воды в пустыне. Позже, когда я стал взрослым, у меня осталась обида на отца, за то, что его было мало в моей жизни. Было чувство, что меня обделили, оставили без чего-то важного. Было больно от этого. А ведь я знал, что отец меня любит. Почему же тогда так получилось? Только со временем я эту боль переработал, она ушла, и пришло понимание того, что папа просто не мог дать мне большего. Потому, что его этому не научили его родители, потому что он сам много не дополучил в своем детстве: он родился сразу после войны, это было непростое время. Появилось сопереживание, сочувствие по отношению к нему. Тогда же пришло и понимание, что я могу все исправить. Могу дать своим детям то, чего не додали мне. У меня хватит на это сил. И себя исправить, и детям своим дать нужное, и отцу с матерью помочь. Взять на себя ответственность за свою жизнь и подать руку помощи другим. Хотя это и непросто. Ведь если сам чего-то не получил, то нет опыта, и нужно сознательно его приобретать.
К примеру, меня в детстве редко хвалили. Чтобы не «захвалить». И когда я видел, что нужно своего ребенка похвалить за что-то, у меня язык не поворачивался. Разум мой говорил, что надо похвалить, причем, похвалить не просто:«Ты молодец», а расписать процесс, который с ребенком происходил, похвалить за все маленькие этапы, которые были в этом процессе: «Я вижу, что у тебя то-то получилось, вижу, как это тебе было трудно сделать, но ты смог», а слов нужных не находилось. Я хотел радоваться успехам ребенка, но был скорее растерян и раздражен. Это был внутренний конфликт, приходилось заставлять себя радоваться. И постепенно, эти чувства открылись, навык появился. И я уже радовался от сердца, а не от ума. У моих детей есть этот опыт, и, я надеюсь, что они передадут его дальше, своим детям. Ведь все, что происходит в детстве остается с нами и влияет на нас.
Любовь покрывает все
Не вдаваясь в подробности, скажу, что до усыновления у моих детей было непростое детство. Но я верю в то, что забота и любовь способны исправить любые повреждения. Конечно, жизнь покажет, как будет. Многое еще впереди. Пока я вижу, как мои дети взрослеют, развиваются, ищут свой путь, и надеюсь, что в будущем у них все сложится. По крайней мере, у них есть фундамент — наша семья. Конечно, они понимают, что мы с женой — приемные родители. Они были достаточно взрослыми, чтобы помнить свое детство, свою мать. Да мы и не скрываем от них правду. Скрывать такие вещи — неправильно. Также мы никогда не отзывались плохо об их родных, о матери. Сын рассказывал о счастливых моментах своего детства. Я удивлялся: как можно в тех условиях быть счастливым? Но у детей совершенно другое восприятие и критерии счастья. Также я спокойно отнесусь к тому, если они захотят поехать на родину, найти родственников. Это их право и это нормально. Вообще сейчас учусь отпускать. Привыкаю к мысли, что когда-то дети вырастут, и покинут наш дом. Может быть,у нас останутся близкие отношения, а может, мы перестанем общаться. Неизвестно, как все сложится. Родство по крови еще никому не давало гарантий хороших отношений в будущем. Родство по духу, вот что превыше всего. И я готовлю себя к тому, что дети мне ничего не должны: ни заботы, ни любви. Делаю для них все, что в моих силах, и не жду ничего взамен. Потому что считаю — любовь должна быть бескорыстной.
Помню, как 12 лет назад повез отца на родину наших предков в Можайский район, как мы искали родственников, дом, могилы. Мы бродили по деревне, где родились мой дед, прадед и все их предки. Один дедушка, старожил, рассказал нам про каждый дом и семью в деревне, благо, что было их не более трех десятков. Он перечислял родителей в каждом доме, так, как было во времена его детства, перечислял и всех детей. И почти в каждом третьем доме были приемные дети. Он сказал тогда: «Ты знаешь, мы тогда не считали — родные это дети или приемные, все тогда были свои…». Эти его слова крепко врезались в мою память.
Прошло более десяти лет, с того момента как мы приняли в свою семью детей. По мере того, как они растут, перед нами, как родителями, появляются все новые и новые задачи. Процесс воспитания детей и воспитания себя как родителей продолжается».
фотографии Надежда Овчинина