Пишу о детях. Это не дневник или репортаж, в моих текстах они настоящие герои. Занимают большУю часть моей жизни, а честнее сказать, не занимают, а творят. До того таких граней и пространств не существовало. Потом появились Вениамин и Михаил. Моя вселенная и Вселенная вообще стали больше на два космоса. Детский мир — это агрессия и доброта, способность и немощь, болезнь и совершенное здоровье. В нем есть все и теперь в моей жизни тоже есть все. Ценный опыт, который за плечами не носить. Я теперь понял смысл этой поговорки и могу сказать за нее спасибо своей бабушке. Детство оставляет на каждом из нас свой собственный, уникальный отпечаток и нет ни одного одинакового детства. С родительством также. Жизнь — калейдоскоп с бесконечным числом узоров, многие, очень многие из которых мне удается рассмотреть благодаря детям.
Буквы разные писать, тонким перышком в тетрадь
Спросил у Венчика, как ему в школе. Первый день всё-таки.
«Очень прям хорошо. Сладости такие сладкие. Чем на других сладких столах. И про всех зверей, которые водятся, на уроке рассказал уже. Да. И вообще друзей много. Как зовут только не помню. Две Маши есть, Вероника из мишиного садика. Остальных друзей забыл, как зовут. Булки с маком раздавал и печенье. Завтра тоже пойду».
И не путать никогда, острова и города учат в школе
– Мам, что такое Караганда?
– Город такой. Чего спросил?
– Говорят все просто, а я не знаю. Стас говорил «где — в Караганде», Макар говорил, потом еще никто не говорил. Только девочки говорили, да и они правда — не говорили. Вот и думаю, что это?
Шоколад просит, чтоб его съели
Утром вышел в кухню. Дверцы все открыты, полочки шкафов выдвинуты. Миша сидит на диване загадочный и счастливый.
– Доброе утро, Миха.
– Доброе утро. Папа, я пришёл на кухню, а тут все ящички открылись сами. По себе сами открылись, а шоколадка из холодильника сама на стол передо мной выпрыгнула. Наверное, чтоб я её съел… И я съел.
Съедобное несъедобное
Сидим вечером за столом, спрашиваем первоклассника о школе.
– Венчик, как неделя в школе, какие успехи?
– Успехи? Ага, значит успехи — есть. У нас стульчики опять переставили, и я сижу в другом месте.
– Успеваешь делать задания?
– Успеваю всё. Только обводить не получается красиво. Хорошо, что мама стирачку мне подарила. Такая хорошая стирачка. Стёр и обвёл заново красиво. Дальше я стесняюсь рассказывать.
– Почему? Расскажи.
– Со мной рядом сидел Артём и стирачка очень нам понравилась наощупь, что от неё мы откусили по кусочку. Половину стирачки где-то. Конечно, не всю!
– Зачем?
– Не переживай, мы кусали так, чтоб дырок не было, а только ямки.
Познай себя
Со школы Венчик пришёл варёный. Вирус. Перед сном поплёлся полоскать горло. Долго возился, потом дверь ванной распахнулась и на пороге предстал сияющий от счастья ребёнок, в мокрой футболке и сказал:
«Смотрите футболка липнет, будто магнит, а я для неё, будто холодильник!».
Мыслю, значит я… взрослею
Говорил с Мишиным воспитателем в саду.
– Вы знаете, Миша очень повзрослел за лето.
– В чём это проявляется?
– Раньше, например, если мальчики что-то плохое начинают делать…
– Вы имеете ввиду — драться?
– Да. Миша, как только видел, бежал в эпицентр событий, чтобы присоединится. Теперь не бежит, а стоит и рассуждает по этому поводу.
«Детям нужны границы»
Есть немецкая книга с таким названием, пока не переведённая. Я не читал, но встречал ссылки на неё в специальной литературе. Там фабула такая: «для нормального развития личности, с детства нужен баланс между свободой и ограничением, иначе беда».
Сегодня, в садике Миша переодевался перед завтраком. Стереотипы общества позволяют мужчине в детстве такие вещи, которые не прощают впоследствии. Иметь в гардеробе колготки или носить сандалии на носки, комбинируя со свитером в ёлочку — в детстве это ещё можно.
Потом дозволенное урезается и начинается война за право выбирать самому. Мне иногда кажется, что воевать мужчины продолжают, даже когда уже никто ничего не запрещает. Важен сам бунт. Не всегда он бывает беспощадным, но осмысленным становится сразу же после первой фразы взрослого: «а я сказал, пока не съешь этот суп, гулять не выйдешь!».
Миша переоделся и собрался заходить в группу, как вдруг в раздевалку завели нового мальчика, пришедшего в садик в этом году. Ребёнок увидел Мишу и громко сказал: «Миша, Миша, Миша, привет». Миха насупился, и я спросил у него:
– Миш, почему ты не здороваешься с парнем?
– Он не мой друг.
В этот момент во мне включился добропорядочный гражданин. Это такая неосознанная функция, практически автопилот. В этот момент я становлюсь больше мамой, чем папой. Я поучительно произнёс:
– Ну, можно подружиться…
– Не хочу.
– Почему?
– Этот мальчик в меня на улице грязь бросал.
– Ну и что, он же маленький ещё…
Последнее про «онжемаленький» я произнёс стесняясь, почти проглотив. Словив себя на манипуляции «онжемаленький», подумал: «зачем принуждать дружить человека, если он не хочет?». Меня, например, никто не принуждает быть дружественным к нарушителю границ. Это было бы предательством себя. Возможно ребёнку, бросавшему грязь в одногрупника, нужно пораньше прийти к выводу что дружба — дорога с двусторонним движением и отношения придётся строить и строить по правилам.
Жизнь сложней чужих приличий, и чтобы детям стало понятно, как устроены отношения, нужны границы.
Вдруг как в сказке скрипнула дверь
С детьми смотрели «Иван Васильевич меняет профессию». В конце фильма Миша огорчился. Веня сказал:
– Шурик, как и я — изобретатель! Только чуть-чуть получше. Жал что это был сон.
Миша спросил:
– Когда жил Иван Грозный?
– В шестнадцатом веке жил. Давно очень.
– У нас жил, что ли?!
– Не, не в Киеве. Тебе фильм почему не понравился?
– Почему Иван Грозный улетел в прошлое? Вот он бы остался. Тогда хорошо было всем вместе, в одной квартире у изобретателя. Весело. Или мы бы переселились к Ивану Грозному. Вот там хорошо, только грустно без магазинов.
Одинаковые люди
– Венчик, кто у вас в классе самый лучший?
– Ты, папа, совсем не знаешь, что ли, что лучших людей не бывает?
– Почему?
– Потому что не бывает. Люди же все одинаковые по лучшести.
– А кто любимый ученик для учителя?
– Как кто? Я.
«Драться надо, так дерись» (черепаха Тортилла)
Венчик грустно ел бульон и думал вслух о дружбе.
– Вот в школе у меня много друзей. И во втором классе, из третьего тоже есть подружка. Но вот мальчик у нас непослушный есть совсем. Он становится возле двери и всех, кто заходит бьёт всегда. И не хочет со мной дружить совсем.
– И тебя?
– Да. Он бил меня и не дружил из-за этого. Так я его стукнул.
– Стукнул и он перестал тебя бить?
– Ну да.
– А как ты его стукнул?
– Да не помню я!!! Ой… Стукнул просто. Он сразу начал со мной дружить.
Потом помолчав, Венчик добавил:
– Только не очень…
Земное и небесное
Ехали в автобусе. Миша попросил красной икры. Жалобно так попросил, рассчитывая произвести впечатление на пассажиров. И стал рассуждать:
– Красная икра, это неправильное название. Правильно её называть оранжевые шарики. Она самая вкусная на свете. Её и так можно, и с хлебом, и круглая она. Красивая.
Венчик вступил с Мишей в полемику:
– Нет, Миша, самая вкусная — еда это много просфор. Они вкуснее, потому что освященные ещё.
– А оранжевые кругляшки солёненькие зато и оранжевые. Просто без хлеба нужно.
– Миша я тебе же рассказал, почему просфоры вкусней. Ты ничего не понял.
– Я понял, что ты, Веня, неправильно говоришь.
– Эх Миша…
Бог и расческа
Миша: – Сегодня попросил у Бога расческу найти. Всё не находилась. Говорю Ему: «Бог помоги найти расчёску». Смотрю на банку, а под ней расческа.
Веня: – А как Он помог?
Миша: – Ой, Веня, я же говорю! Я сказал: «Бог…»
Веня: – Перестань повторять! Я такое уже слышал. Как Он помогал тебе, как?!
Миша: – Ой! Не знаю. Это всегда просто так выходит. Не можешь, не можешь. Потом говоришь Богу. Смотришь — и расчёска валяется.
Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века
Миша: – Серёжа умер. Он всегда приятное нам делал. Помнишь? Подбрасывал нас вверх. Сказал, что летом змея с нами запустит, а теперь умер сам и не запустит. Огородник он самый лучший. Теперь его мама Нина за огородом Серёжиным, будет ухаживать?
Я: – Будет.
– И за уликами Сережиными смотреть? Там пчёлы, наверно совсем уже постарели. Они быстро стареют пчёлы. Теперь Нина будет ездить на Серёжиной машине. Будет?
– Нина не умеет на машине.
– Значит, тогда за его шелковицей будет ухаживать. Будет?
– Конечно, мой хороший.
– Папа, а Нина переживает что Серёжа умер?
– Да. Всегда, если любишь человека, переживаешь, когда он умер.
– И я переживаю. И Веня переживает, и папа, и мама переживает. И Бог переживает. Нужно просить Бога. Он тогда найдёт возможность, когда-то Серёжу оживить.