Вы, наверное, уже заметили, что в нашем журнале появилась новая рубрика — Мастерская Муза? В ней мы печатаем лучшие рассказы участников одноименного интернет-марафона. Тексты из этой рубрики затрагивают душу, хотя многие авторы публикуются впервые. Неужели писать может каждый? Где искать вдохновение? Что делать со страхом критики? Эти и другие вопросы о писательстве мы задали соавтору нашей рубрики, создателю марафона и писательских встреч Мастерская Муза Дмитрию Забелину.
Писать можно научиться, или это, все же талант?
Думаю, научиться может каждый, смотря, что именно писать. Если мы говорим о художественной прозе, конечно, важен склад характера автора, способность воспринимать информацию с помощью образов. Какой-то специфический взгляд на мир. Знание жизни, умение ее замечать. Михаил Михайлович Пришвин говорил, что писатель — это тот, кто умеет замечать. Сам он — человек с непростой судьбой, мало кто знает, что кроме прекрасных «детских» рассказов о природе, у него есть повесть «Мирская чаша» и огромное собрание дневников, которые он вел почти пятьдесят лет, и в которых виден его нравственный и духовный путь, как писателя, как человека. Федор Михайлович Достоевский всех братьев Карамазовых писал с себя. В Евгении Онегине очень много от Александра Сергеевича Пушкина. Продолжать можно бесконечно. Получается, вопрос стоит глубже: каждый ли может научиться жить? Жить ведь тоже нужно учиться, а писательство — один из таких способов.
Если речь идет о вспомогательной функции писательства, например копирайтерстве, если это какие-то продающие тексты, то, что имеет отношение к маркетингу и рекламе — тут свои законы и, пожалуй, можно постичь какой-то алгоритм и с успехом его каждый раз применять. Но опять же — больше продаются тексты тех авторов, кто глубже понимает человеческую психологию, а без знания жизни и в этом случае не обойтись. Наверное, это же будет справедливо сказать о журналистике.
Есть еще одно важное условие. Помните старый анекдот про пресловутого чукчу, который решил стать писателем, а его мучают вопросами о том, что же он в своей жизни прочитал? Стать писателем может только настоящий читатель, влюбленный в книги. Без чтения невозможно овладеть языком, а владение языком — это одно из главных условий писательства. И отсюда сразу же еще одно из условий: эрудиция. Чтение расширяет общую эрудицию. Ведь чтение — тоже общение. Человек развивается во взаимодействии с другими. Поэтому я верю в историю графа Монте-Кристо. Эдмон Дантес действительно мог и получил блестящее образование и стал эрудитом во время рытья подкопа из тюрьмы. Все зависит от того, кто с вами рядом, все зависит от того, кому вы позволяете влиять на себя. Конечно, это могут быть и книги.
И «дар писать», по моему мнению, в большей степени складывается из таких вполне неоригинальных вещей. А дальше в дело вступает работоспособность и целеустремленность. У Антона Павловича Чехова был брат, который от природы имел писательский талант, но совершенно не хотел его развивать. За что Антон Павлович не раз его в своих письмах упрекает. Собственно, брат вообще не хотел работать. Здесь мы опять возвращемся к умению писать, как умению жить.
Подводя итог можно сказать, что писателем может стать каждый, кто обладает знанием жизни, владеет словом, имеет эрудицию и готов работать в этом направлении.
Как почувствовать, твое ли это призвание, или лучше «не марать бумагу»?
Удовольствие — главный критерий. На каком-то этапе любое творчество должно приносить радость. Должно стать одним из способов жить интересно. Чем меньше радости, тем больше оснований подумать о том, чтобы выражать свое творческое начало иначе.
Показать свое творчество страшно. А вдруг раскритикуют? Не поймут? Как побороть свои страхи? Были ли у вас такие страхи, что лично вам помогло?
Да, страшно. И да, обязательно раскритикуют и не поймут. И бороться с этим страхом бессмысленно. А то, с чем бороться бессмысленно, хорошо сделать своим союзником. Но при этом отделить свое желание творить и свой страх. Указать ему место. А его место — это контроль. Физиологический страх помогает человеку выжить. Страх неприятия помогает писать лучше. Вы знали, что Толкиен десятки лет не решался опубликовать «Властелина колец», пока его сын тайком не отнес первые главы в редакцию? Не стоит, конечно, быть таким педантом, но важно правильно понимать роль страха. И еще очень важно найти своих. Мне нравится фраза: «Найти своих и успокоиться». А если бояться и не показывать свои работы, то своих найти невозможно. Помню первую рецензию на мой первый рассказ: «Сюжета нет, фабулы нет, словом не владеете, читать невозможно». А через час следующий читатель ответил первому рецензенту: «Странно, а результат при этом замечательный!». Тот рассказ в итоге купили и напечатали. Но мне нужно было пережить очень неприятный в моей жизни час.
Что подтолкнуло вас к творчеству?
Ох… как психолога по образованию меня подмывает пуститься в глубины психоанализа. Но лучше думать о себе хорошо. Конечно, мне хотелось и хочется прежде всего найти себя, свое любимое дело. Но поначалу, в основном, мною двигало тщеславие. Позже я прочитал у Ромена Гари, что писательство — последний приют неудачников. Немного цинично, но отрезвляет. А потом понимаешь, что это действительно — твой последний приют. И как бы туго не шла работа, сколько бы раз ее не бросал, а не писать ты уже не можешь.
Откуда вы берете сюжеты?
Ума не приложу! Дело в том, что я плохо умею выдумывать. Поэтому сюжеты приходят из жизни. Помогает то самое умение замечать. Пока сохраняется интерес к людям, к жизни — они приходят. Бывает, отмахнешься, прогонишь, а они возвращаются.
У вас есть рассказы на Библейские темы. Почему решили об этом писать?
Они вышли в Беларуси отдельной книгой и очень мне дороги. Тут бы употребить слово «везение», но везение — это когда выигрываешь сто гривен в лотерею. А здесь было иначе. Тот самый случай, когда нашел своих. Я люблю Евангелие. Кроме всего прочего и за его язык. Он удивительно красив, точен, полон образов. Именно со-переживание Автору меня и зацепило. В какой-то момент я стал видеть реальных людей священного повествования. И долго не решался писать о них. Пока не присмотрелся и не понял, что они — это я. Каждый из нас, если захочет. И тогда осталось просто идти рядом и записывать. Но это процесс длиною в жизнь, я очень надеюсь, что он продолжается.
Почему при этом не считаете себя православным писателем?
Не люблю это выражение. По моему читательскому опыту, оно сильно искушает прикрыть собой непрофессионализм, комплексы какие-то. Я не говорю, что все, кто называет себя «православный писатель» таковы. Просто иначе смотрю на подобные вещи. Я православный христианин — это мой выбор, и он не обсуждается. А вот писатель я или нет, и какой я писатель — решать, все же, не мне. Достоевский, Пушкин, Гоголь, многие другие — православные христиане. Писали вполне христианские, православные произведения. Но им не нужно было называть себя православными писателями, им хватало простого звания — православный христианин.
В чем черпаете вдохновение?
В тишине, наверное. Во внутренней тишине, когда можно остановиться и услышать, как и чем откликается в тебе окружающий мир.
Что такое хороший текст? Есть ли критерии?
Это текст, которому хочется сопереживать. Честный текст, настоящий, с настоящими, живыми героями. Понимаете, все сюжеты давно описал Шекспир, а до него — античные авторы. По Борхесу вообще сюжетов всего четыре. А один мой знакомый говорил, что «все песни о любви». Читателю известны сюжеты, единственное, чего он хочет — услышать ВАШУ историю, основанную на ВАШЕМ уникальном опыте. И увидеть там себя, а значит, стать со-автором. Тут и рождается «химия». По выражению Иосифа Бродского «и несомненна близость божества». Ну, а если говорить о каких-то технических моментах, то очень многое выравнивается, когда верно представляешь себе своих героев. Как говорил один из героев фильма Вуди Аллена: «Рассказ не может быть плохим, если история — правда». А уж если сфальшивите — держитесь. Те, кто не стали писателями, а стали критиками, припомнят вам каждую пропущенную запятую.
Ваше отношение к блоггерству? Блоггер — это писатель?
Все зависит от того, как блоггер сам относится к своему блогу. Например, еще во времена ЖЖ я с удовольствием читал блог Евгения Гришковца. Он вел его год, в своем неповторимом стиле — ироничном, ненавязчивом, умном, мудром. А через год закрыл страничку и издал книгу на основании этих постов «Год жизни». А бывает иначе. Недавно в сети нашел сравнение большинства модных блоггеров с дырками. Дырки, украшенные по краям узорами, сквозь которые они показывают что-то чужое. Выходит гламурно, хайпово, сиюминутно. И все они, как по одной формуле, похожи друг на друга. Печально то, что на такие вещи сейчас спрос. Здесь уже без психологического обьяснения того, что с нами происходит не обойтись. Но это тема для отдельного разговора. А блоггеры-писатели сейчас подобны людям-книгам из романа Бредбери «451 градус по Фаренгейту». Последние из могикан. Я не даю оценок — плохо или хорошо то, что мир меняется, формат общения меняется. Ведь как интересно было бы почитать блоги классиков 19-18-17 века. Или античных… Кстати, вот вам рождение сюжета и кажется, тоже не нового.
Мастерская Муза — это?
Это любимое детище. Прежде всего — место для единомышленников, для тех, кто любит слово. Это место, где можно чему-то научиться. Например, лучше писать, чтобы лучше доносить свои мысли окружающим. Немного познать себя с помощью чтения и писательства. Выразить себя, стать услышанным, важным, необходимым. Уметь дать обратную связь. Это площадка для творчества, место для творческих людей, а ведь каждый из нас уже по определению награжден даром творить. Только не каждый об этом знает. Так что изначально Мастерская Муза — нечто большее, чем просто писательские курсы.
Планы на будущее?
Очень хочется научиться не ждать свое будущее, а проживать его уже сейчас. Это если глобально. Сейчас я нахожусь под влиянием романа Евгения Водолазкина «Лавр». Евгений Германович — ученик величайшего ученого Дмитрия Сергеевича Лихачева, который считал, что время — лишь игла звукоснимателя на пластинке Вечности.
Ну, а если проще о планах, то — жить, любить, работать, творить.