Книжная полка «Фамилии» на этот раз не совсем обычна. Представленные книги непросто свести к общей идее, но надо ли это делать? Ведь литература заканчивается там, где начинается ее объяснение. Причем, зачастую, даже сам автор до конца не понимает, что же у него в итоге получилось. А решать, что же получилось, предстоит нам — читателям. Впрочем, представленные произведения, так или иначе, уже давно можно отнести к проверенной временем классике. Предлагаем ознакомиться с ними или освежить в памяти, а может быть, и скорей всего точно — найти что-нибудь новое, свое, сокровенное.
Приятного чтения!
Джордж Оруэлл, «1984».
Похоже, мы живем в эпоху сбывшихся антиутопий. Контроль за местонахождением и образом мыслей с помощью смартфонов, непрестанное переписывание истории и правовое регулирование гендерной интимной жизни граждан стали привычной обыденностью. Секрет популярности классических произведений в том, что они направлены в вечность и поэтому в каждом отрезке времени люди, читая их, узнают себя. Ведь меняются только марки тех же смартфонов, а человек во все времена одинаков во всем, даже в квартирном вопросе.
Семьдесят с лишним лет назад, под конец жизни, умирающий от туберкулеза Джордж Оруэлл пишет свое итоговое произведение, ставшее культовым и вошедшее в классику литературы в раздел антиутопий. Наравне с «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли, «Мы» Евгения Замятина (Оруэлл не скрывал, что читал и писал под впечатлением от Замятина) и конечно же, «451 градус по Фаренгейту» Рэя Брэдбери — Джордж Оруэлл уверенно и надолго становится одним из провидцев и предсказателей человеческого будущего.
Нарекая небезызвестную BBC «Министерством правды», он писал о Великобритании будущего. Но парадокс в том, что слова и события романа можно применить к любой эпохе, к любому строю, где в чести манипуляция сознанием, тотальный контроль, откровенная ложь и ненависть к свободе. Поэтому читается книга до сих пор на одном дыхании, хотя, казалось бы, говорит о вещах известных и много раз обсуждаемых. И это неудивительно, более того — это свидетельство ее высокого качества, как литературного, так и социально-исторического. Ведь по слову героя романа — «лучшие книги говорят тебе то, что ты уже сам знаешь».
Стивен Кинг, «Зеленая Миля».
Совершенно неожиданный выбор, но неожиданный он только для тех, кто пока эту книгу не читал. Критики и журналисты наградили Стивена Кинга титулом «Король ужасов». Титул прижился, но, нужно признать, низложил Кинга до писателя «второго сорта». А ведь это далеко не так. И «Зеленая миля» — еще одно подтверждение того, что Стивен Кинг уже давно и по праву — классик американской литературы.
Римляне практиковали мучительную казнь на кресте. Византия уже победившего христианства вводит жуткую казнь через посажение на кол. Пуританская, протестантская Америка двадцатого века гуманно казнит посредством «ОЛД СПАРКИ» — электрического стула.
А что, если Христос придет в Америку? Каким будет Он и как это будет? Можно смело назвать «Зеленую милю» «Легендой о великом инквизиторе» от Кинга. Или еще одной интерпретацией истории о Понтии Пилате. Что отнимает профессия палача? А самое ужасное — что такая профессия дает? Впрочем, даже в безвыходных ситуациях есть выбор остаться человеком.
По признанию автора, хотя, внимательному читателю это и так понятно, заглавные буквы имени и фамилии главного героя J. C. в английской транскрипции соответствуют Jesus Christ. Джон Коффи. Как напиток. Только пишется по-другому.
Вся стоящая литература, по слову Фазиля Искандера — это вечный комментарий к Евангелию.
Михаил Шолохов, «Тихий Дон».
Может ли человек в двадцать пять лет написать обширный, масштабный, исторический роман и получить за него Нобелевскую премию? Споры об авторстве «Тихого Дона» периодически возникают до сих пор, хотя есть множество примеров, которые убеждают в том, что — может. Например, поэт и музыкант Виктор Цой, который спустя тридцать лет после смерти в возрасте двадцати девяти лет продолжает собирать стадионы.
Есть такие вещи, как талант и дар творчества, которые мы вольны приумножить или зарыть. И есть способность «выйти из себя», то есть своим трудом и напряжением мысли выйти за свои привычные рамки и создать из чего-то простого — что-то классическое, на века.
Ведь фабула «Тихого Дона» проста. Герой мечется по жизни, пытаясь найти в ней свое место. Мечется между красными и белыми, мечется между двумя женщинами. И наступает момент, когда все, что нужно — это утопить в Тихом Дону свое оружие, потому что смерть — очень скользкий и зыбкий фундамент, на котором мало что можно построить.
Шикарная масштабная, сочная панорама казацкого быта и исторических событий первой четверти ХХ века.
Леся Украинка, «Лiсова пiсня».
Так случилось, что еще в детстве она тяжело заболела. Костный туберкулез навсегда изувечил тело, но девочка дала себе слово не сдаваться. Когда состояние здоровья ухудшалось — она изучала языки, когда становилось совсем плохо — писала великолепный учебник по древней истории восточных народов на родном языке. Болезнь требовала курортного лечения и частые переезды стали не причиной мигреней и жалоб, а способом познания мира и расширением кругозора. Но в сердце Леси всегда жила любовь к родному краю, его песням и фольклору, среди которых отдельной нотой запали в детскую душу рассказы о мавке лесной.
И вот, летом 1911 года, в Кутаиси, рождается драма-феерия, драма-сказка, «Лісова пісня». История об истинной любви и предательстве, о человеке и природе, о том, что мир творится песней, а уничтожается жаждой наживы и мещанством. А еще — это рассказ о надежде. О том, что идеальное здоровое тело — это далеко не все. Что есть еще любовь, совесть, верность, доброта и сострадание. Что есть — душа. И значит, всегда есть надежда.
Прот. Иоанн Мейендорф, «Введение в святоотеческое богословие».
Книга, которая родилась из лекций о. Иоанна Мейндорфа. Глубокий, живой, интересный рассказ о развитии богословской мысли, которая в итоге преобразила лицо сначала всей Европы, а впоследствии и всего мира. Святые отцы Церкви являются авторитетами не в силу своего звания, а вследствие святости своей жизни и верности своих мыслей и убеждений Христу, которого они искренне любили и желали узнать, и щедро делились и делятся своим знанием.
Данная книга не есть специфический, узкопрофильный монументальный труд. Это именно — введение. Тем ценнее и интересней в ней то, что помимо изложения мировоззрения, философии святоотеческой мысли, здесь дана панорама исторической, культурной, общественной и политической жизни Византии святоотеческого периода, а также факты биографии тех, о ком в ней рассказывается. Подобный подход впоследствии, при словосочетании «святые отцы» вызывает не абстрактный, а вполне конкретный образ конкретных людей, которые после прочтения этой книги становятся ближе и понятней.