Спасет ли красота мир? Или, как шутят скептики — пожалеет? Говорят, что если красотой можно спасти мир, то он был бы уже спасен. Ведь сколько всего прекрасного создал человек. Полотна, росписи, скульптура, архитектура, живопись, музыка, кино, книги. А мир все еще мучается от огромной пустоты «размером с Бога». Но, может быть, действительно, эта известная фраза о красоте сомнительна? С классиками можно и нужно спорить. Если представить, что Федор Михайлович погорячился — он не перестанет от этого быть классиком. Но попробуйте представить также мир без литературы, без живописи, без музыки. Каким депрессивным, наверное, он бы был. Мир, которому не нужно пение птиц и красота полевых цветов. Ведь если нет смысла в человеческом творчестве, то какой смысл в красоте созданного Богом мира? А ведь он красив, и его красота с глубокой древности вдохновляла человека брать в руки кусочек охры или угля и рисовать свой мир на стенах пещеры. Изгнанному из рая человеку — полуголому, полуголодному — было страшно. И он находит способ справиться со своими страхами. Он их визуализирует, а после этого обретает способность видеть и изображать свои надежды.
«Я порой недоумеваю, как те, кто не пишет, не сочиняет музыку и не занимаются живописью, ухитряются избегать безумия, меланхолии и панического страха, неразрывно связанных с условиями человеческого существования» — пишет еще один классик, писатель Грэм Грин, создатель произведения «Сила и слава».
И ведь в самом деле: попытка творить — что, как не преодоление страха этой проклятой смерти, которую, говорят, Бог не создавал? Дар творить — это частичка бессмертия, которая вместе с бессмертной душой есть подарок человеку от бессмертного Бога. Каждый может и должен найти себя, свой позабытый талант и творить. Для этого не обязательно быть Нобелевским лауреатом, здесь у любого ставка гораздо выше, чем самая высокая премия.
Есть вещи, которые вытаскивают из лап тоски и уныния на время или навсегда не только тех, кому творчество предназначалось, но и самих создателей. Талантливо поданный и правильно пережитый катарсис, может стать настоящим личным подвигом художника, которым он щедро делится и вовлекает в него окружающих. Главное, чтобы душа была еще жива. Потому что силой таланта смерть души не скроешь. И мерилом этого опять служит Слово — Его слово. Достаточно, например, сравнить набоковскую Лолиту и библейскую Песнь Песней. Ведь ясно же, что талантливый и такой яркий, креативный Набоков в момент своего созидания — мертв и сотворенное им отдает мертвечиной. Катарсис может возникнуть только там, где есть что-то настоящее и живое, а не просто красивое, талантливое и… мертвое. Талант должен приумножаться. Для плода нужна не просто красота, а чтобы, по слову Бродского, была «несомненна близость Божества». «Очищение путем сострадания и страха» — так определено понятие катарсис у Аристотеля. Это своего рода исповедь автора, которая, через сопереживание герою, становится исповедью читателя.
Мастерская Муза — проект, призванный помочь увидеть себя глазами других. Помощь в том, чтобы найти свой талант, ухватиться и не выпускать из рук. Но всего лишь узнать о том, что талантлив — так себе цель. Главное — не зарыть, не спрятать, не законсервировать. Это непросто. Пожалуй, самое сложное в писательстве, впрочем, как и в жизни вообще — держать в руках ручку или пальцы на клавиатуре и на вопрос «кому это нужно?», отвечать, кричать, изо всех сил: «мне!», «это нужно мне!!!».
Второй вопрос может вытекать из первого: а зачем тебе это нужно? Можно привычно сбежать в иронию: ну как зачем? Конечно же, с целью наживы и для реализации своих амбиций. Но в какой-то момент станет неловко. Ведь это хороший вопрос — зачем?
Получать можно только отдавая. Жить и любить можно только отдавая. Довольно меркантильный, корыстный интерес, но так это работает. Человек хочет жить и чувствовать себя живым. А это можно только во взаимодействии с другими. Мастерская Муза — проект, созданный прежде всего для взаимодействия. Быть услышанным и научиться слышать других. Ад — это когда все для всех другие и не слышат никого, кроме себя. Сидят голодными вокруг стола с длиннющими ложками в руках и вместо того, чтобы кормить ими друг друга, проклинают всех и вся и умирают от голода.
Конечно, это идеализм чистейшей воды. Писательство не спасет мир от войн, ненависти, голода, лжи. Но оно хотя бы даст силы их вынести. Педагог Януш Корчак рассказывал сказки детям в газовой камере концлагеря. И это не безумие, а единственное оружие, которое никто не может отнять у человека, пока он не опустит его сам. Именно из такого оружие куется победа — смерть стоит того, чтобы жить, в конце концов.
Так однажды родился Муз. У греков были музы, а у «Фамилии» появился Муз. Некий собирательный образ немолодого уже идеалиста, который решил… нет, не спасти мир, а сделать его на крохотную часть добрее, понятней, честнее. Мы и есть та самая крохотная часть. И нужно уметь увидеть, какой прекрасной она может стать. Совершенно неожиданно, с самого своего появления, Муз был избавлен от одиночества. Вокруг стали собираться люди, которые, в общем-то и создали его. Несмотря на обилие и даже изобилие гаджетов и средств коммуникации, люди по-прежнему общаются с помощью Слова. А фейсбук и инстаграмм — лишь довольно удобные для этого средства. Всего-то и нужно было: предложить место, где свои могут найти своих и выбросить вон длиннющие ложки. Так родилась Мастерская Муза. Кое что, из того, что получилось, вы можете прочесть здесь, в этом номере. Это результаты объявленного журналом «Фамилия» и Мастерской литературного марафона. К нему может присоединиться любой, кто пожелает. Условия — на страничке Муза в фейсбуке. Добро пожаловать! Иногда мы кормим друг друга руками и это не всегда опрятно. А иногда у нас настоящий изысканный пир. Но главное — мы теперь знаем, как утолить голод. Мы пишем, мы читаем слова и Слово, а значит мы живы.