Сэнсэй

– Боятся – значит уважают,- говорил Кроль и скалил в улыбке два сильно выдающихся   передних резца.

Кроля боялись пацаны во дворе и школе. Потому что не было спортивной секции, которую  бы он не посещал и в которой не добился впечатляющих результатов. В сочетании с его удивительной способностью бить сразу, не думая – это сильно добавляло страха и того, что он называл уважением.

Боялись его учителя, потому что никто не умел так ловко сорвать урок и довести до истерики. Кроль интуитивно был неплохим психологом в той  части этой науки, которая касается манипулирования. Таким детям, скрывая злобу и зависть, учителя обычно говорят: далеко пойдешь…

Особенно боялся Кроля учитель физкультуры. Он имел неосторожность с ним поспорить. На кону стояла пятерка в году с правом  не ходить на его уроки. Что ставил Кроль я не знаю, но это было и неважно. У учителя шансов не было: его жалкие  двадцать семь подтягиваний на турнике  против сорока восьми Кроля. Как раз тот несомненный случай, когда ученик превзошел учителя.

Кроля боялся даже собственный отец. Боялся, поэтому от страха и бессилия часто его бил. Кроль вытирал лившуюся из носа кровь и спокойным голосом говорил:

– Ну, и чего ты добился? Все равно по-твоему никогда не будет.

Отец, тяжело дыша, опять брал в руки ремень или шнур от пылесоса. Отлежавшись, Кроль брал с собой кимоно или боксерские перчатки и шел ко мне.

Есть все же некая ирония в том, как люди находят друг друга. Кроль в свои двенадцать распугал вокруг всех, кого только смог. Мне, в мои шесть, все сверстники вокруг до ужаса надоели. Последней каплей стал тупой и плаксивый сосед Василек, который получил по голове игрушечным самосвалом. Его мама пугала меня какой-то колонией для малолетних. Я видел такую по телевизору. Мультик назывался “Незнайка на Луне”.

Мы с Кролем просто вцепились друг в друга. Были неразлучны днями и вечерами. Мои родители не понимали и тоже боялись Кроля. Они думали, что на мне он отрабатывает удары и приемы и только для этого я ему нужен. Они просто допустить не могли, что “садисту и уголовнику” может быть настолько одиноко. Кроля ведь не просто боялись, а еще и ненавидели.

Наверное, я был единственным человеком, который его не боялся. Впрочем, не потому, что я был смелый, а потому что в таком возрасте обычно боятся других вещей. Что не выпустят гулять, что рано загонят домой, не купят собаку, запретят смотреть мультики или умрет мама. Причем, примерно в такой последовательности.

Кролю моя смелость нравилась. Родители ошибались. Он не только отрабатывал на мне удары и приемы. Ему действительно нравилось со мной возиться. Мы разбили сервант с посудой сначала у него дома, а потом у меня. Квартиры не располагают к активным тренировкам. Кроль учил подниматься, сколько бы раз тебя не сбили с ног. Учил драться – долго не раздумывая, изо всех сил и жестоко. В общем, он учил меня жить. Жить на этих загаженных, заплеванных подсолнечной лузгой улицах нашей окраины.

И я действительно рядом с ним ничего и никого не боялся. Обалденное чувство. Будто сказочный герой. Зимой Кроль ставил меня на ворота и изо всех сил щелкал своей загнутой клюшкой по шайбе. Я без всякой вратарской защиты и без всякого страха бросался на летящую со скоростью 100 километров в час шайбу. Часто лицом. Но по колену тоже было больно.

Кроль приказывал мне избить третьеклассника. И я, как маленький звереныш, бросался, валил на землю и лупасил по лицу кулаками до крови парня, зачастую на голову меня выше. Если не мог бить, то рвал зубами. Когда не мог дотянуться зубами, то просовывал ему пальцы между губ и рвал рот, рвал волосы, уши.

Конечно, они ложились. И да, часто они ложились не из-за моей чудо-богатырской силы, а потому что за моей спиной стоял и скалил два передних резца хохочущий Кроль. И я очень удивился, когда , наконец, понял это. Мое удивление в тот день было настолько велико, что я даже не обращал внимания на раскрошенные зубы и разбитый нос. Заливая кровью рубашку и асфальт, я снова и снова бросался на противника. Чтобы получить еще раз в ухо, в челюсть, опять по носу. Да, конечно, Кроля в тот раз рядом не было.

Юрка Свинопас был пятиклассником. Я вдруг представил, как здорово будет побить пятиклассника. Как обрадуется и похвалит меня Кроль. Моим успехам он радовался, как своим. “Знаешь малой, вот есть у меня брат двоюродный, есть сестра. Я их не люблю. А тебя люблю, как родного”. Кроль хлопал меня по спине и трепал по плечу. Ну как, скажите, было его не порадовать?

Но Свинопас оказался мне не по зубам. Точней, по зубам-то  как раз я и получил. И не только по зубам. Мне было уже восемь. С третьеклассниками я должен был разбираться сам. Кроль даже не стал бы меня слушать. Но тут дело обстояло иначе. В соплях и слезах я прибежал к сэнсэю и рассказал душераздирающую историю о том, как жестокий Свинопас меня выследил и избил. С этого момента мой обидчик был обречен.

Свинопаса мы нашли в поле. Поле когда-то было просто нераспаханной степью. Во время войны здесь шли бои и  земля приносила пацанам множество бесценных сокровищ. Мы находили здесь гильзы и целые патроны, осколки мин и снарядов, снаряды и неразорвавшиеся мины, если повезет. Мину можно было распилить и добыть порох для взрывпакетов. Иногда при этом они взрывались и калечили пацанов: эхо войны. Особым шиком было найти человеческие кости или череп. Череп долго вываривали в кипятке, покрывали лаком, вставляли в глазницы лампочки и получалась отличная домашняя цветомузыка.

Юрка Свинопас пошел искать сокровища, но мы нашли его раньше. Кроль бил его недолго, но сильно. Он взял с собой палку от швабры и сломал ее о Юркину спину. Потом говорил, что давно хотел так сделать. Палка переломилась с громким хрустом. А мне стало страшно. Я подумал, что это хрустнул Свинопас. Очень странно, но он выдержал. Только плакал и кричал:

– А чего он за тебя все время прячется?

– А за кого ему прятаться? За дерево? – ботинок Кроля глухо входил Свинопасу в живот и гулко – по ребрам.

Я жмурил глаза после каждого удара. До меня постепенно стало доходить, что же я наделал. Мы шли бить Свинопаса, а он оказался Юркой, чья мама звала нас к себе домой попить воды после футбола.

Кроль протянул мне обломок палки:

– Бей!

Я молча покачал головой.

– Бей, я разрешаю. Не бойся его!

Но я боялся. Не Свинопаса, конечно, он мне уже был не страшен.

– Не надо, Ром, я не хочу, – и в глаза и за глаза я всегда называл его Ромой.

– Ты не не хочешь, а не можешь, – Кроль дураком не был. На меня он смотрел с каким-то даже разочарованием.

– Хватит хныкать, Свин! Видишь, он тебя пожалел. А ты его нет,- ботинок в последний раз ухнул по ребрам и еще раз утонул в животе.

Я никогда больше не смог смотреть Юрке в глаза. Вообще. С этого дня и до сих пор, когда он уже давно стал пузатым и лысым дядькой. Да и он мне тоже. Когда я замечал его издали, то поворачивал и шел другой дорогой. И сейчас сделал бы также. В футбол Юрка больше никогда не играл.

Но Кроля я любить не перестал. Странные чувства он во мне вызывал, очень противоречивые. Первый раз в моей жизни кто-то из-за меня делал такие потрясающие вещи. Это не могло не подкупить. Я же не знал тогда, что все это представление с палкой от швабры было вовсе не из-за меня. А еще до меня вдруг наглядно дошло, почему Кроля боялись.

Закончилось все обыденно и совсем буднично. Однажды мне захотелось писять. Я, кстати, не понимаю, почему в книгах постоянно пишут “писать” вместо “писять”? Вы не знаете? Проверочное слово не такое и сложное. Как бы там ни было – мне захотелось писять и я пошел туда, куда ходят для этого все жители спальных многоэтажек – под балкон первого этажа. И вот туда как раз ходили и ходят не только писять, но и писать. Я пустил робкую струю и стал читать написанное. Среди огромного разнообразия слов из трех и пяти букв, выделялась целая фраза: ” КРОЛЬ – ДУРАК!”

От возмущения я даже забыл, зачем пришел. Забыв застегнуть мотню, я помчался к Кролю, который показывал мастер класс на футбольном поле.

С огромными от возмущения глазами, задыхаясь от быстрого бега, я сообщил ему новость.

– Представляешь?! – орал я.

Я уже предвкушал, как мы проведем расследование, найдем преступника и накажем. Ведь Рома, он же такой умный, от него ничего не скроешь…

Кроль молча сходил к указанному балкону.  Футбольное поле опустело, остался лишь я. Кроль вернулся. И так дал мне с разворота подзатыльник, что я крутанулся на месте, прежде чем упасть. Как в мультфильме. Он добавил мне с носака один раз между ног, а второй раз, не попав, посредине попы.

– Гол!- сказал Кроль и еще сказал, – грамота тебя до добра не доведет, малой…

И ушел.

Я лежал, парализованный болью и пытался вдохнуть воздух, смешанный с пылью утоптанного футбольного поля. Потом хлынули слезы. Но не от боли. Не плакать от боли меня научили. Не плакать от унижения я долго учился сам. Но в это раз я плакал, потому что во мне убивали любовь. Шишка на голове, распухшие яички и огромная ссадина в заднем проходе были такими пустяками по сравнению с тем, что мой сенсей мне не поверил…

Много позже до меня , конечно, дошло, что он лишь выместил на мне свою бессильную злобу. Просто, потому что рядом больше никого не оказалось. Но тогда же я этого не знал.

Но и это был еще не конец. Конец наступил , когда папа Кроля решил найти все-таки свое место в жизни и увез всю семью в Сибирь на строительство железной дороги. На прощание Кроль меня обнял и сказал:

– Пока, малой! И помни: зубы для того, чтобы рвать.

Где-то через неделю я вышел во двор и оказался в тесном кольце примерно из десяти ребят.

– Ну что, Крольчонок? Кроля-то больше нет, да? – с фальшивым сочувствием сказали они.

А потом еще сказали:

– За все в жизни нужно платить.

Но это уже совсем другая история…