Когда смерть дышит в затылок, спадают все маски и социальные условности. Когда до конца жизни остается четко ограниченное время, люди проявляются во всей глубине или же во всей мелочности своего духа. За два часа сорок минут — а именно столько прошло от момента столкновения с айсбергом до затопления лайнера «Титаник» — на его борту и в шлюпках, в машинном отделении и в радиорубке, в ледяной воде Северной Атлантики, везде и всюду происходили удивительные события.
До полуночи оставалось около двадцати минут. На завтра, 15 апреля 1912 года, пассажиров вновь ждали чудесные виды, свежий соленоватый воздух, музыка, развлечения, прогулки по палубам и радость от необычного путешествия на самом роскошном лайнере, который когда-либо бороздил воды океана. Десятки причин слились в одно никем непредвиденное бедствие. На пути лайнера внезапно вырос белоснежный айсберг, до него оставалось всего около 700 метров, когда его заметил впередсмотрящий. И то, что «Титаник» задел его бортом по касательной через 37 секунд, уже не могло изменить ничью судьбу. До затопления оставались считанные часы…
ГОЛОС «ТИТАНИКА»
Осознав всю сложность положения, капитан Смит появился в радиорубке «Титаника» в начале первого часа ночи 15 апреля. Двум радистам был отдан приказ беспрерывно посылать сигнал о бедствии. В четырнадцать минут первого ночи прозвучал первый сигнал с гибнущего «Титаника» — название английских букв CQD, причем последняя означала «danger» — опасность. Чуть позже радисты Джек Филлипс и Гарольд Брайд стали посылать и общепринятый с 1906 года сигнал бедствия SOS. В ту роковую ночь Атлантику пересекало 52 судна, среди них русский корабль «Бирма» и английские «Калифорния», и та самая «Карпатия», которая впоследствии и приняла на борт уцелевших в крушении. К сожалению, далеко не все они были в то время оборудованы телеграфом. Однако лучик надежды загорелся уже через четыре минуты после начала работы радистов: в восемнадцать минут первого ночи был получен первый отклик на радиосообщение с «Титаника», а это могло означать спасение!
Английское судно «Карпатия» шло полным ходом к месту трагедии. Чтобы развить максимально возможную скорость, на корабле было полностью отключено отопление и частично выключено освещение. И все же расстояние между двумя судами было слишком велико.
В семь минут третьего ночи капитан Смит вновь зашел в радиорубку, чтобы лично отдать самый страшный в ту ночь приказ — прекратить передачу сигналов. А еще добавил, что молодые радисты должны покинуть свой пост — и постараться спастись. Однако, пока Гарольд Брайт собирал документы, Джек Филлипс продолжал посылать сигналы.
В это же время конструктор лайнера Эндрюс навечно остановил часы в курительной комнате первого класса, словно свидетельствуя о том, что никакой надежды больше нет. Рядом с ним за столом продолжал до последнего вести свои записи журналист Уильям Стит: «Не знаю, зачем я описал здесь события этой ночи?». В последних горестных строках мистер Стит писал о том, что является свидетелем невозможного: при полном штиле погибает воплощенное в металле творение человеческого гения, создатели которого были абсолютно уверены в его непотопляемости.
В два часа семнадцать минут голос «Титаника» замолк навсегда — из радиорубки был послан последний сигнал о том, что лайнер терпит бедствие…
СРЕДИ ЛЕДЯНОГО АДА
В фильме «Титаник» отображен факт о котором, как правило, редко задумываются даже те зрители, которые смотрели знаменитую картину не один раз. Помните? «Титаник» дает сильный крен, уже находится наполовину в воде, палуба наклоняется под невероятным углом — и все же на палубах и в каютах горят сотни огней! «Титаник» выглядит светящейся башней, уходящей под воду. Признаться, при просмотре фильма эта деталь казалась весьма странной, скорее спецэффектом ради освещения масштабной трагедии. И, тем не менее, в фильме передана реальность происходящего: темнота, полная темнота наступит только за три минуты до полного погружения лайнера под воду. А до этого — будет гореть свет, такой необходимый для эвакуации, спасательных работ и, конечно, для снижения уровня паники среди пассажиров.
Все это обеспечивала бесперебойная работа неизвестных героев, о которых почти ничего не сказано в фильме. Храбрецами оказались 300 человек так называемой трюмной команды — инженеров, механиков, грузчиков, котельщиков и пожарных — из которых удалось выжить очень немногим.
На момент трагедии главному инженеру-судомеханику «Титаника» Джозефу Беллу только что исполнилось 51. Сразу после столкновения с айсбергом именно Джозеф молниеносно организовывал работу всех механиков, машинистов, кочегаров и других членов команды с целью нормального электроснабжения корабля. От их слаженной работы зависело — смогут ли радисты успешно установить связь с другими судами и передать сигнал SOS.
Лайнер тонул, а яркий электрический свет был таким успокаивающим. Он по-прежнему отражался в бокалах и на перилах роскошных лестниц, его блики перемещались по палубам и лицам людей, которые все еще верили, что произошла всего лишь небольшая поломка. Это позволило многим безопасно и спокойно эвакуироваться с тонущего гиганта. Сам Белл оставался на своём посту до конца, не пытаясь спастись.
Он одним из первых осмотрел повреждённую обшивку правого борта и доложил капитану Эдварду Смиту о том, что повреждения очень серьёзные. В первые минуты еще была надежда, что дополнительные насосы справятся с напором ледяной воды. Однако очень скоро стало понятно, что скорость поступления воды в трюм превышает скорость её выкачки в 15 раз. С технической точки зрения любые действия были попросту нелогичны. Несмотря на это пребывающую воду не прекращали откачивать до последнего.
Две из шести котельных «Титаника» прекратили работу после столкновения. Ледяная вода стала затоплять отсек за отсеком. Несмотря на это, Белл приказал всем членам машинной команды оставаться на своих местах. В четвёртой котельной раскалились котлы. Чтобы предотвратить их взрыв при контакте с ледяной водой, Джозеф Белл приказал кочегарам поливать котлы водой, а затем потушить топки. Первые три котельные продолжали работать в совершенно невероятных условиях только потому, что механики и кочегары самоотверженно оставались в самом опасном месте лайнера, внизу, в непосредственной близости к пробоине — и далеко от палубы, где вовсю шла посадка пассажиров в шлюпки.
Бесперебойное электроснабжение обеспечило работу насосов, сражающихся с водой. И все это означало — время, время и еще раз время. Команда Белла смогла подключить резервные генераторы. И только в 2 часа 17 минут — всего за три минуты до полного погружения «Титаника» под воду — свет пропал полностью и лайнер погрузился в кромешную тьму.
Не совершив ни одной попытки спастись, Джозеф вместе с 35 остальными механиками, погибли. Их останки остались на дне океана. Думали ли они о приближающейся смерти? Молились ли? Или лихорадочно работали, поливая раскаленный металл топок и котлов водой, подкладывая уголь в топки и запуская генераторы, зная, что никаких шансов выжить у них нет?
По левому борту, под звуки весёлых мелодий, также самозабвенно работал Уильям Мердок, первый помощник капитана и вахтенный офицер. Ему долгое время удавалось успокаивать женщин с детьми. Усаживая их в лодки, он обещал, что, как только появятся свободные места, начнется эвакуация мужчин. Это была ложь во спасение — многие женщины наотрез отказывались занимать свои места в спасательных шлюпках.
Особенно в ту ночь запомнилась некая миссис Браун, которая помогала усаживать людей в шлюпки. У нее находились силы шутить и даже смеяться, чтобы помочь остальным преодолеть приступы паники. Когда стало ясно, что время эвакуации истекает, а шлюпок на всех не хватит, офицер поблагодарил ее и предложил ей место в шлюпке. Она отказалась: «Если даже случится худшее, я выплыву, я же непотопляемая!». В конце концов ее пришлось силой забросить в шлюпку, причем волевая дама активно сопротивлялась своему спасению.
На палубе все росла группа молчаливо стоящих мужчин. Тех, чьи близкие удалялись в темноту океана под звуки оркестра. Среди них был и Дик Мортон. Его жена Флоренс обычно называла его «мистер Неудачник». Дик не блистал красноречием и в обычной жизни его, как правило, легко обходили другие. Когда первые волны паники уже захлестнули толпу пассажиров, он снял с себя пальто, накинул на плечи жены и помог ей залезть в шлюпку. «Главное, дорогая, держи руки в карманах», — твердо и почти весело порекомендовал он. «А ты?!» — взмолилась Флоренс. «Не переживай, я сяду в следующую». Флоренс едва осознавала, что происходит. Из шлюпки ей было некоторое время хорошо видно лицо мужа. Такого выражения собранности и мужества она никогда на нём не видела. Он успокаивающе помахал ей рукой.
Без пятнадцати два отошла последняя шлюпка. А тем временем на палубе один джентльмен спокойно и деловито давал советы окружающим, как повысить шансы на выживание в ледяной воде: успеть выпить до полного затопления пару бокалов виски, чтобы не замёрзнуть быстро в водах Атлантики. Спасательный жилет надевать под пальто, чтобы подольше продержаться на плаву. Хвататься за все попадающиеся плавучие средства, которые окажутся рядом. И отплывать подальше от места крушения и паникующих в воде людей.
Некоторые пассажиры погибли в шлюпках от переохлаждения и сердечного приступа. А вот единственный японец на борту лайнера, попав в волны, смог ухватиться за подобие плота, залез на него и… потерял сознание. Когда одна из шлюпок случайно наткнулась на него, он был похож на окоченелый труп, по которому перекатывались волны. Тело затащили в шлюпку и женщины стали растирать ему грудь. К удивлению, он довольно быстро очнулся и как только понял, что один из матросов-гребцов находится на пределе сил… взялся за весла лично.
ПОСЛЕДНИЙ КОНЦЕРТ
Сразу после крушения капитан отдал приказ музыкантам: играть во что бы то ни стало во избежание паники. На «Титанике» работало струнное трио, исполнявшее композиции для пассажиров первого класса и оркестр из пяти человек, которые играли и для первого, и для второго классов. Обычно они исполняли музыку отдельно, на разных палубах или в разных салонах. И только в ту ночь они в первый — и последний раз — исполняли композиции вместе.
Музыканты стали у парадной лестницы. Движения их рук были предельно точны, они играли самозабвенно, сосредоточенно, с полной отдачей. У их ног лежали предназначавшиеся им спасательные жилеты, но никто даже не стал тратить время на то, чтобы хотя бы надеть на себя эту хрупкую возможность спасения.
Вначале музыканты играли мелодии регтайм. Но вся музыка, которую они исполняли в то ночь, стала их реквиемом, ведь до полного погружения оставалось последних полчаса.
Шлюпки отдалялись в темноту. На палубах «Титаника» к этому времени оставались только обречённые. Веселые мелодии рэгтайма внезапно оборвались. Вода предательски подбиралась все ближе и ближе к тому месту, где они стояли. Уоллис Хартли постучал смычком по скрипке, призывая музыкантов к вниманию. В воздухе зазвучали первые ноты религиозного гимна «Ближе к Тебе, о Боже». Впоследствии его ноты были запечатлены на памятной плите в честь музыкантов «Титаника» в Саутгемптоне.
Уоллис успел доиграть гимн до конца и даже положить скрипку в футляр. Инструмент для любого музыканта имеет огромное значение и отношение к нему особое. Но у скрипки Хартли была своя история… На ее оборотной стороне значилась надпись «Уоллесу по случаю нашей помолвки. Мария».
Незадолго до выхода в плавание на «Титанике» Уоллес сделал предложение любимой девушке. Он был полон самых радужных планов на будущее. Играя на скрипке, Хартли, конечно же, думал о невесте, ожидающей его дома. В ту роковую ночь на одной чаше весов стояла вся его жизнь, яркая, счастливая жизнь молодого, талантливого 23-летнего юноши, предстоящая свадьба, радости семейной жизни. На другой остались лишь скрипка, приказ капитана и веление собственного сердца — играть во что бы то ни стало, играть до конца. И верить, что в этом последнем концерте есть свой особый, высший смысл, ради которого нельзя прервать мелодию.
Многие спасшиеся пассажиры навсегда запомнили эти звуки, как живой голос жертвенной, бессмертной и прекрасной любви. Для многих, уходящих в вечность среди волн, это стало последним, что привязывало их к жизни и позволяло умереть с молитвой на губах. А звуки и ноты носились над палубой, над океаном и людьми, готовящимися принять смерть. И каждая нота тоже была молитвой.
Когда палуба сильно наклонилась, вода подступила совсем близко и играть стало невозможно, руководитель оркестра «Титаника», скрипач Уоллис Хартли, попрощался с товарищами, держась за верх лестницы: «Я прощаюсь с вами, господа!». Спустя десять дней в океане нашли его тело, футляр с главным сокровищем — скрипкой, был привязан к Уоллису. Его тело было доставлено на Родину. Проводить молодого музыканта в последний путь пришли более сорока тысяч человек.
Утром пятнадцатого апреля на «Карпатии», во время переклички уцелевших пассажиров и членов экипажа «Титаника», ни одного из музыкантов не оказалось…
«БОЛЬШИЕ ВОДЫ…»
3 апреля 1912 года Ида Штраус и ее муж Исидор Штраус, миллионер и совладелец крупнейшей американской сети универмагов Macy’s, вместе с горничной взошли на борт «Титаника». Они возвращались домой из Германии — и путешествие на суперсовременном, роскошном лайнере сулило несколько незабываемых дней отдыха и новых впечатлений. Пассажирам первого класса предлагали шампанское — на борту бурно отмечали первый рейс океанского гиганта. Путешествие началось феерически: звуки музыки знаменитого джаз-бенда, сверкание бриллиантов, запах дорогих духов, меха ценой в десятки тысяч долларов, дамы в вечерних платьях и джентльмены в дорогих смокингах. Лайнер, названный прессой «гордостью Британии», уверенно рассекал воды Атлантики. На его борту неоднократно провозглашали тост за «самый лучший непотопляемый в мире корабль».
Супруги Штраус родились в один и тот же день, с разницей в четыре года. Познакомились совсем юными, на момент первой встречи Иде было шестнадцать лет. Прошло еще долгих шесть, прежде чем они поженились. Исидор ухаживал за своей избранницей три года. Это родители Иды настояли на долгой помолвке длиною еще в три года — чтобы молодые проверили свои чувства и убедились в правильности своего выбора. Жених и невеста были не против. Их чувства изначально носили характер не страстный, а нежный, и они были уверены в том, что время бессильно их разлучить. Тем более, паре разрешалось вместе гулять в выходные.
Благодаря работоспособности, честности и силе воли Исидор Штраус сделал головокружительную карьеру: от рядового торговца до совладельца сети крупнейших американских универмагов. Он заседал в Конгрессе США и вращался среди влиятельных людей. Но супруги предпочитали простой образ жизни. Ида Штраус несла все основные заботы по ведению дома на себе, даже когда появилась финансовая возможность нанять слуг.
Вместе они пережили немало тяжелых моментов в жизни: смерть сына Кларенса, преждевременное рождение третьего ребенка. Их не испортил достаток: Исидор и Ида часто и охотно жертвовали на благотворительность: школы, приюты, больницы. Не отказывали беднякам, которые обращались к ним лично за помощью. Они вообще жили душа в душу. Когда им доводилось быть в разлуке, супруги писали письма каждый день, нежно называя друг друга не иначе как «Папочка» и «Мамочка».
В их браке родилось семеро детей. Годы шли, супруги Штраус потихоньку старели, сохраняя свои чувства неизменно теплыми и трепетными. Их последняя семейная фотография изображает супружескую чету на палубе «Титаника», с которой они любуются красотами морского пейзажа. Штраусы решили сделать фотографию на память еще в самом начале путешествия. Фотограф позже сошел в Квинстоне, а они продолжили свой путь навстречу известным событиям.
После столкновения с айсбергом экипаж принял решение эвакуировать женщин и детей первого класса. Ида категорически отказывалась садиться в шлюпку номер 8. Она прекрасно понимала, что Исидор ни за что не согласится занять место какой-то женщины или ребенка. Сначала, после долгих уговоров, она ему уступила. Но, увидев мужа, уходящего в темноту, выскочила из шлюпки на палубу.
Полковник Арчибальд Грейси, выживший в катастрофе, стал свидетелем этой сцены. Он посоветовал Исидору обратиться к капитану с просьбой о спасении вместе с женой. «Я не буду этого делать», — сказал 67-летний миллионер, — во всяком случае, не раньше, чем спасутся все остальные люди». Из современных исследований трагической истории мы теперь точно знаем, что это было абсолютно невозможно: создатели «Титаника» были настолько уверены в его непотопляемости, что половина необходимых спасательных шлюпок были сняты вообще, чтобы не портить пассажирам прекрасный вид с палубы.
Рядом с супругами Штраус стояла горничная Иды, Эллен Берд, которой место в шлюпке не полагалось, так как она не была пассажиркой первого класса. Сняв с себя дорогое соболиное манто, Ида накинула его на плечи Эллен со словами «Мне оно все равно больше не понадобится» и настояла на том, чтобы девушка заняла ее место в спасательной шлюпке. Горничная поняла, что прощается со своей хозяйкой — и упала перед нею на колени. К слову, Эллен Берд выжила и ей была подарена еще долгая сорокалетняя жизнь после их расставания. Последними словами, услышанными Эллен из уст Иды было: «Я не разлучусь со своим мужем. Мы жили вместе. И мы умрем вместе».
Иду не остановила даже мысль о детях, хотя именно этот последний — и самый сильный — аргумент привел Исидор, уговаривая жену все же воспользоваться возможностью спасения. «Они поймут», — спокойно сказала госпожа Штраус. Выжившие видели пару, сидевшую на палубе в шезлонге. Они выглядели умиротворенными и спокойными.
Ближе к двум часам ночи на борту оставались члены экипажа, игравший оркестр и пассажиры, большинство из которых составляли мужчины. Те, кто вглядывался в фигуры на палубах со шлюпок, видели, как они стояли на палубе, склонив головы. Вероятно, многие молились. И только когда люди попадали в воду, воздух прорезали тысячи невыносимых криков…
Те, кто пережил катастрофу, свидетельствуют о невыносимых мучениях, на которые, не раздумывая, обрекли себя Исидор и Ида: в ледяной воде у тонущих возникало чувство «словно тысячи ножей одновременно врезались в тело», появлялась дрожь, судороги, у многих случался сердечный приступ, через 10-20 минут жертва теряла сознание. По свидетельству очевидцев, слышать крики умирающих было «самым большим мучением, которое только можно себе представить».
Конечно, Исидор и Ида, до последнего находившиеся на самой верхней палубе, тоже слышали этот хор голосов, терзающий душу. И если было что-то, способное до конца поддержать в них мужество, то это была их любовь.
Тело Иды так и не вернули воды океана, Исидора же опознали по именным часам, цепочкам, золотому пеналу и серебряной фляге. Дети перевезли тело отца в Америку, где и нашел Исидор свое последнее пристанище в семейном склепе в Нью-Йорке. «Большие воды не могут потушить любовь и реки не зальют ее» (Песн.8:7) — такую правдивую эпитафию выбрали дети четы Штраус для надгробия на могиле своих родителей.
* * *
Настоящая любовь не имеет цены и не знает сослагательного наклонения. Она не терпит коротенькой частицы «бы», за которой легко скрываются вечные отговорки и самооправдания. Выполненная клятва верности — в тишине, в присутствии до конца, в жертве, на которую легко, не раздумывая, идут любящие. Ведь другого, обходного пути, они просто не рисуют на карте своей жизни. Даже если эта жизнь подходит к концу.