Димыч. История жертвы домашнего насилия

Восемь вечера. Димыч внимательно смотрит на меня, а я испуганно смотрю на Димыча. Ему десять лет, и он со своей мамой и трехлетней сестрой Янушкой находится в Кризисной комнате для жертв домашнего насилия. Я работаю третий день, и мне очень страшно. Мне нужно побеседовать с Димычем, задать ему ряд вопросов и заполнить дурацкие бланки, указав информацию о его самочувствии, здоровье, успеваемости в школе и об условиях, в которых он живет. Димыч нежно обнимает сестру и продолжает с интересом смотреть на меня.
Я приглашаю его мать поучаствовать в нашей беседе, так как подобные опросы должны проводиться в присутствии родителей. Но она, сославшись на усталость, уходит в соседнюю комнату и просит нас поговорить без нее. Я чувствую, что в горле у меня образовывается ком. Мне приходится сделать над собой огромное усилие, нужно начинать.
Я спрашиваю Димыча про его здоровье, успехи в школе, интересы. Он с гордостью говорит, что раньше был отличником, а теперь хорошист, потому что уже больше года мама с дядей Лешей ссорятся до четырех утра. Почти всегда приезжает полиция, выяснение отношений затягивается, а после Димычу нужно идти в школу, и он обычно чувствует себя уже очень уставшим до начала занятий.
У меня на глаза наворачиваются слезы, но я напоминаю себе, что должна взять себя в руки. Делаю глоток воды. Продолжаем. Димыч рассказывает, а я записываю. И в какой-то момент я начинаю ненавидеть этот бездушный перечень вопросов в своих бланках. Убираю все эти бумаги со стола, просто смотрю на него и спрашиваю:
– Что тревожит тебя сейчас больше всего?
– Мы отдаляемся, — не задумываясь говорит Димыч, хитро поглядывая на сестру.
– Кто «мы»? — уточняю я.
– Я и Янушка.
– Как ты это чувствуешь?
– Она уже не ходит за мной повсюду, не щипает меня, почти перестала кусать.
– А ты? — спрашиваю я, едва сдерживая улыбку.
– А я ее люблю! — выпаливает Димыч и громко, заливисто смеется, поглаживая Янушку по голове.
Они уходят в комнату к матери, а я выключаю свет, сажусь на диван и дышу. Жизнь продолжается. Мне очень грустно, но уже не тошно. Потому что есть смех, есть любовь, есть маленький мудрый Димыч.